Латышские стрелки

Латышские стрелки в прессе и документах Восстания

Значительное отличие от многих современных авторов по отношению к латышским стрелкам демонстрируют непосредственные участники тех событий – сами ижевские повстанцы. Так, на страницах их главных печатных органов – газет  «Ижевский защитник» и «Народовластие» – практически не встречается резких выпадов в адрес латышских стрелков, а тем более рассказов об их «кровавых злодеяниях». Нет их даже в рассказе о знаковом событии – подавлении Ярославского восстания, в котором, как отмечают историки прямо противоположных взглядов, красные стрелки приняли самое активное участие. Так в материале «Ужасы Ярославля» главным союзником большевиков объявлены немцы: «Красноармейцам помогла Германская миссия, с помощью которой город вскоре был взят и тут-то началось дикое побоище /…/»[1]. В этом же номере вскользь упоминается об участии стрелков в сарапульских событиях: «/…/ При содействии латышских воинских частей, штабу удалось вывести из Сарапула ценности банков, продукты, вооружение и снаряжение и разные товары из ряда городов и селений Прикамья /…/»[2].

Не отличается от этого издания и тон газеты «Народовластие»: «Возьмите газеты за последние дни, вчитайтесь в сообщения из большевистской России, вдумайтесь в их содержание. Москва, Петроград, Кимры, Петрозаводск, Муром, Тверь, Нижний, Астрахань, Ярославль и десятки других деревень, местечек, городов по всему лицу  Советской России и отовсюду одно и тоже: расстрелы, расстрелы, расстрелы.

/…/ Кто расстреливает? Те, кто предал нашу родину, кто вместе с ее врагами – немцами и мадьярами (здесь и далее выделено мною. – Е.Р.) безконтрольно хозяйничает в доброй половине ея.

Как же велика, действительно, глубина нашего национального позора! Как низко мы пали! Неужели не найдется достаточного количества честных и любящих свою родину людей, которые бросят, наконец, свои чемоданы и пойдут на помощь своим погибающим братьям!

Стыдно! Стыдно до боли!

Кровь ваших братьев вопиет к вам, российские обыватели! Опомнитесь, проснитесь, наконец. Иначе их кровь затопит и вас, куда бы вы от нея не убегали»[3].

Самая, пожалуй, жесткая постановка латышской темы в прессе Восстания звучит в обращении «Братья крестьяне!», в котором, помимо прочего, говорится: «Если были где-нибудь у Вас реквизиции хлеба, – то вы их помните. Может быть, Вы слышали, что делалось в Нолинском уезде, в волостях Зыковской, Большеситонинской, Буйской и других, где кроме реквизированного хлеба, была наложена на крестьян контрибуция в 600 000 руб. Да и кем наложена, не Исполнительным комитетом, а начальником отряда латышей Жидялисом»[4].

Подробности этих событий приводятся в сарапульской газете «Прикамье», относительно свободной от цензуры со стороны штаба восстания:

«События в Нолинске и Уржуме.

Около 10 августа в Нолинск прибыл отряд латышей в 35 человек с 4-мя пулеметами. Начальник отряда обложил город 600 тысячной контрибуцией. Были арестованы все кандидаты в Учредительное собрание и лица несочувствующие большевикам /…/. Был отдан приказ о сдаче всего оружия, хотя в городе не было никаких выступлений против советской власти.

11 августа среди латышей распространилась тревога, вызванная сведениями о занятии Уржума восставшим продовольственным отрядом, идущим за Учредительное Собрание.

Ночью 12 августа латыши покинули город, забрав 600 тысяч рублей, взятых с крестьян в виде контрибуции и разбив ренсковый погреб (то есть, кабак. – Е.Р.) Парамонова. Вместе с латышами убежал из города комиссар продовольствия с 400 тысячами продовольственных денег.

Толпой по уходу латышей были выпущены все арестованные большевиками /…/.

Собравшаяся Городская Дума испугалась происшедшего и решила ликвидировать восстание. Был послан делегат от Городской Думы к ушедшему отряду с выражением соболезнования о случившемся и просьбой возвратиться в город. /…/       По вступлении в город красноармейцев начались аресты, обыски, угрозы расстрелом и т.д.

Около этого времени в селе Петровском Уржумского уезда организовался повстанческий отряд, который 15 августа занял Нолинск, где сопротивление было оказано лишь около военного комиссариата, занятого красноармейцами. К вечеру в город явились около 1 000 оповещенных о перевороте крестьян, но совершенно безоружных.

Вечером 17 августа было получено известие о высадке в 5-ти верстах от ст. Медведок отряда красноармейцев из 300 человек с 3-мя орудиями и 8-ю пулеметами. /…/   В настоящее время в Нолинске и в Уржуме хозяйничают красноармейцы. Нолинск обложен 1 000 000 руб. контрибуции /…/. Дома громятся. Имущество растаскивается. /…/»[5].

Единственным обнаруженным на данный момент материалом о возможном участии латышских формирований в красном терроре является сообщение из соседней Казанской губернии (но и оно, конечно, нуждается в проверке):

«Спасск – маленький уездный городок, – глухой заброшенный. Но ужасы последних дней не миновали и этого убогого местечка. Обычная картина большевистских зверств и насилий повторилась и здесь /…/  Услышав о наступательных действиях чехо-словаков /…/ местная советская власть бежала из города. /…/

Проходит дня 2. В этот момент Спасские граждане получают неожиданно для себя приглашение, переданное из уст в уста, – пожаловать на заседание в городскую управу. /…/           Когда зал был уже достаточно полон, к немалому изумлению граждан пред ними предстал немецкий офицер и объявил всех арестованными.

Оказалось, что город занят не чехо-словаками, а отрядом Мольтке[6], в котором находились, как латыши, мадьяры, так и русские красноармейцы, которых, однако, было очень немного.

Все граждане, собравшиеся в управе, были переписаны, и тут же началось отправление в штаб на Переволоку.

Расстрелы

/…/ сюда было доставлено 64 человека. Предполагалось, по-видимому, всех арестованных умертвить. По крайней мере, в первую же ночь было расстреляно 10 человек, в том числе Б.К. Петров, студ. – медик.   Расстрелы проводились прямо на берегу Волги, причем трупы убитых уплывали вниз, по течению реки, и некоторые были перехвачены уже в Спасском затоне (верст 15 ниже).

Неожиданно для всех обреченных на печальную участь явилось и избавление. В штаб прибыл некто Степанов, поручик, /…/ и /…/ сделал так, что расстрелы были прекращены.         Арестованные однако отпущены не были/…/ .

Репрессии

Новая власть никого не оставляла в спокойствии /…/. Комендантом был в это время командир латышского отряда Мольтке.

Все время проводились обыски. Не мало было и грабежей /…/.

Разграбление казначейства

/…/ Спустя немного времени в казначейство явились официальные представители новой власти и потребовали от казначея сдачи им всех денег и дел.

Всего ими было взято до 800 тыс. рублей процентными бумагами и 197 тыс. разменной монетой. /…/

Новые расстрелы

Между тем в городе продолжались репрессии. Были покушения даже на ограбление церквей./…/         В то же время арестованы были местный проторей о. Александров, Е.В. Кайсанов и А.К. Голубев. /…/

На другой день на квартиру Голубева явился и красноармеец и сообщил домашним/…/: «Не беспокойтесь, /…/ они сегодня ночью расстреляны»/…/ Передавалось, как факт, что протоирей Александров подвергся страшным истязаниям. Перед расстрелом ему остригли как голову, так и бороду. Этим издевающиеся произвели его в «архиереи».

Передают также, что в этом невероятном по своей дикости преступлении участвовал небезызвестный и для Казани большевистский деятель Трофимовский /…/

Избавление

/…/В общем погибло до 25 человек из видных граждан города Спасска /…/»[7].

[1] Ижевский защитник.1918 г. № 3. 30 августа, С. 3-4.

 

[2] Там же, С. 3.

[3]Евгений Трупп. Кровь наших братьев// Народовластие. 1918 г. (порядковый номер не читается). 3 нбр. С. 1.

[4] Ижевский защитник. 1918 г. № 8. 18 октября, С. 1.

[5] Прикамье. Сарапул. 1918 г., № 8,  10 сентября. С, 4.

[6] Правильно – Мильке; очевидно не случайно автор статьи сделал такую описку, придав ей более немецкое звучание. И Мильке, и Жидялис были командирами полуразбойничьих самодеятельных отрядов, сформированных в основном из латышей, проживавших в Вятской губернии. Первый был смещен Азиным, а отряд второго вошел в состав Особой Вятской дивизии, наступавшей на Ижевск и Воткинск с севера. См.: РГВА, Ф. 169, Оп. 1, Д. 103, Л. 120; Ф. 185, оп. 3, д. 40, л. 1; Ф. 1545, Оп. 1, Д. 1, Л. 18..

[7]Наша жизнь//  Прикамье. 1918 г. № 17. 21 сентября С. 4.