Латышские стрелки

Как латышские стрелки блокировали попытки отбить Петроград у большевиков

Самый опасный момент революции — первые дни после переворота. Положение еще неустойчивое, достаточно малейшего толчка и… Большевики еще долго считали, на сколько дней они пережили Парижскую коммуну. "Самое удивительное — это почему никто так и не решился вывести нас на тачке", — писал Ленин после октября 1917–го. По меньшей мере половина разгадки заключается в двух словах: латышские стрелки. Это они парализовали самую важную армию самого важного в ту минуту фронта.

"Наиболее скверно положение с латышами… В армии обостряется латышский вопрос, опасный сочувствием масс, местного населения, озлобленного грабежами. Мое впечатление, что оно тяготеет к немцам. Шпионов и немецких агентов в этом крае тьма; они, избрав в качестве оружия латышей, могут, играя на большевизме, внести сумятицу в тыл", — доносит командующий 12–й армией генерал Юзефович комадующему Северным фронтом генералу Черемисову. И докладывает о принятых контрмерах: "Счел необходимым… придвинуть к району Валка (там располагался штаб армии) 20–й драгунский полк и, кроме того, отдал распоряжение о приближении остальных полков 17–й кавалерийской дивизии".

12–я армия хоть и последняя по списку в русской армии, но сейчас первая по значению. Именно она стоит на позициях под Венденом и, стало быть, ближе всех к Петрограду, где большевики почти открыто готовят захват власти. В столице у Временного правительства верных частей уже нет — все распропагандированы. Одна надежда — на фронтовиков. В июле 1917 года спешно переброшенные с фронта войска уже спасли правительство, подавив большевистское выступление. Может быть, удастся и на этот раз?

Увы, генерал Юзефович настроен уже куда более скептично. "Положение 12–й армии усугубляется крайне тем, что вся разруха происходит в латышской стране, — доносит он в штаб фронта. — Что касается латышских частей, то именно они развратили всю армию и теперь ведут ее за собой".

И все–таки генералы лихорадочно изыскивают полки, на которые можно более–менее положиться. В первую очередь — казачьи и кавалерийские. Однако мало найти такие части. Важно еще выиграть битву за железные дороги — именно от этого зависит, удастся ли "протолкнуть" верные полки к Питеру.

И вот 25 октября (7 ноября) 1917 года в Петрограде большевики штурмуют Зимний дворец. Временное правительство арестовано. Однако премьер–министр и по совместительсву верховный главнокомандующий Керенский еще за день до этого отправляется в Псков, в штаб Северного фронта. Теперь все зависит от того, удастся ли ему сколотить достаточно сильную группировку войск, чтобы подавить выступление Ленина.

27 октября в Псков вошли вызванные штабом фронта четыре сотни казаков и батальон "ударников". Эти части берут под свой контроль вокзал, склады, телеграф. Однако солдаты псковского гарнизона под руководством местного военно–революционного комитета вступают с казаками и "ударниками" в бой. Теперь все зависит от того, кто первый получит подкрепление.

Вопрос решается очень быстро. В тот же день, 27 октября, 1–й Усть–Двинский и 3–й Курземский латышские стрелковые полки берут под контроль Венден (Цесис). А через два дня — Вольмар (Валмиеру). Теперь важнейшая железнодорожная ветка находится в руках латышей — стопроцентных сторонников Ленина. В итоге подкрепление в Псков подходит не казакам, а большевикам — прибывают все те же латышские стрелки. Результат налицо.

"Части 3–й Финляндской и 35–й дивизии к Луге продвинуть не удалось, — доносит Черемисов в Ставку. — Так как образовавшимся в Пскове Областным военно–революционным комитетом были разобраны пути у ст. Торошино и в 10 верстах от Пскова, севернее города, причем разобранные пути охранялись вооруженными частями, высланными Северо–3ападным военно–революционным комитетом".

Ленин лично направляет в 12–ю армию своего эмиссара К. Гайлиса, члена ЦК Латвийской социал–демократической партии. Задача — дезорганизовать любые попытки Северного фронта отправить войска на помощь Керенскому. Как это сделать? Самое эффективное — бить по штабам. И прибыв на место, Гайлис организует операцию по захвату штаба 12–й армии в Валке (Валге). Сформирована боевая группа из 6–го Тукумского стрелкового полка, батальона 436–го пехотного Новоладожского полка и артиллерии. Командует ею полковник Вацетис.

Командование армии в ответ пытается подтянуть верные части, но… "17–ю кавалерийскую дивизию отправить оказалось невозможным, так как латышские полки — это какие–то чудовища и гроза всей 12–й армии", — жалуется в Ставку Юзефович. В итоге в Валке отряд Вацетиса оказывается в явном большинстве и после короткой стычки захватывает штаб 12–й армии. Сам полковник становится командармом вместо Юзефовича — так начинается карьера Вацетиса как советского главкома.

Эстонские коммунисты тоже при деле. В районе Раквере они во главе с Виктором Кингисеппом задерживают подразделения 49–го армейского корпуса, которые командование фронта пытается отправить в Петроград. В результате трехдневной "агитационно–разъяснительной работы" солдаты корпуса отказываются следовать на помощь Керенскому. (В благодарность именем Кингсеппа в советской России будет назван город Ямбург Ленинградской области, до сих пор, кстати, не переименованный обратно.)

Не прошло и недели с момента падения Временного правительства, а уже ясно — все попытки командования Северного фронта и 12–й армии выдвинуть войска к Петрограду провалились. Единственные части, которые удалось перебросить к Гатчине — и то своим ходом, — это разрозненные казачьи сотни 3–го кавалерийского корпуса генерала Краснова. Но их слишком мало. Оставшись в неуютном одиночестве, "станичники" предпочитают вступить в переговоры с посланцами Смольного и, выговорив себе право вернуться на Дон с оружием, уходят. Ленин получает передышку — пожалуй, самую важную в его жизни.

Латышские стрелки зарекомендовали себя в этой операции настолько хорошо, что уже в ноябре 6–й Тукумский полк будет вытребован Лениным в Петроград. Тогда же по всей стране проходят выборы в Учредительное собрание, на которых большевики терпят обидное поражение. Только не в Латвии! В неоккупированной части страны за них голосуют 72% избирателей, а в латышских полках — и вовсе 96,5% стрелков. Не удивительно, что операцию по разгону Учредительного собрания поручат именно 6–му Тукумскому.

…Генерал–квартирмейстер Северного фронта Барановский, докладывая в Ставку о причинах всесилия латышских стрелков в районе 12–й армии, говорил, что они — только часть "общенационального движения латышей, ненавидящих наши войска и вообще нас за все причиненные им беды нашими войсками". То есть латышские стрелки тут действовали как у себя дома, а вот генералы чувствовали себя как в чужой стране, которая в любой момент готова поднять мятеж, который нечем будет "тушить".

Причины отмеченной Барановским "ненависти" очевидны. Воюющая армия — не слишком приятный "сосед". А уж армия, разложенная теми же большевиками и латышскими социал–демократами, — тем более. И Латвия, оказавшаяся в Первую мировую разделенной линией фронта напополам, пострадала в ту войну, наверное, сильнее, чем любой регион Российской империи. Понятно, что и латышские стрелки, и латышское население буквально молились на Ленина, обещавшего немедленный мир. Мир казался решением всех проблем. Вот только тогда они еще не знали, что по Бресткому миру Латвия отойдет немцам…

Источник:

4 ноября 2010 («Вести Сегодня Плюс» № 68)

http://www.ves.lv/article/147520

http://www.ves.lv/vs/review/pdf.php?pdf=2010/VS_2010-11-04_12.pdf&hash=a30aa857221eba4231726ab7dfe1ae81