Глава III Прибалтийская круговерть 4. Герой, упустивший шанс. часть 1. / "Прибалтийская круговерть", глава из книги "Кровью умытая". / статьи / Латышские стрелки

Глава III Прибалтийская круговерть 4. Герой, упустивший шанс. часть 1.

…Бездна забвения и муки позора –

Оплата за верность, итог приговора.

М.Стахевич

Фигура светлейшего князя Анатолия Ливена незаслуженно у нас забыта. В славном пантеоне героев независимой Латвии, ему, увы, места не нашлось… Между тем, это один из тех, кому она, собственно, обязана самим своим существованием. Князь умер в Кемери 3 апреля 1937 года от последствий боевых ранений. Мы никогда не узнаем, о чём думал он перед своей кончиной. Вспоминал ли кровавый 1919 год, когда судьба поставила его перед главнейшим выбором в жизни? Ему давался шанс, воспользовавшись которым князь мог повернуть ход истории. Он им не воспользовался… Пришло время нам вспомнить об этом.

После того, как 18 ноября была провозглашена независимая Латвия, обнаружилось, что защищать её некому! Войск нет, а с востока надвигаются красные латышские стрелки, восторженно встречаемые населением. Немногочисленные антибольшевистские отряды отступают к Либаве.

Положение спас князь Анатолий Павлович Ливен (1873-1937 гг.), лютеранин, представитель старинного остзейского рода (по преданию его предком был знаменитый ливский правитель Каупо). Однако по духу своему и воспитанию был он абсолютно русским человеком. Родился в Санкт-Петербурге, после окончания юридического факультета Санкт-Петербургского университета сдал экзамен Николаевского кавалерийского училища и поступил на военную службу. Ротмистр Кавалергардского полка, в Первую мировую проявил редкую храбрость и талант умелого командира. Был награждён орденом Св.Георгия 4-й степени, Св.Станислава 3-й степени с мечами и бантом, Св.Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и английским Военным крестом «Виктория». В феврале 1918-го князь с женой и маленькой дочерью был отправлен в Екатеринбург, где им чудом удалось избежать расправы. На их удачу, по условиям Брест-Литовского мира уроженцы Прибалтики могли вернуться на родину, чем Ливены не замедлили воспользоваться. Горячий патриот России, князь Анатолий Ливен не мог остаться в стороне от пожара Гражданской войны. В то время на территории Латвии оставалось немало русских военных. Кто-то бежал от красных, многие возвращались на Родину из германского плена. Из их числа в январе 1919 года князь и начал формировать «Либавский добровольческий стрелковый отряд», вскоре получивший неофициальное прозвание «ливенцев». Именно бойцы этого подразделения ещё на стадии формирования стали основной силой, сдерживавшей натиск красных латышских стрелков.

Формально русский отряд входил в состав немецкого Балтийского ландесвера, фактически же он не подчинялся его командованию. Русский офицер Анатолий Ливен сохранил верность присяге и до последней возможности сражался за восстановление Российского государства, хотя и сыграл уникальную роль в обретении Латвией независимости. Как и большинство его «ливенцев», князь был сторонником «единой и неделимой» -- но не любой ценой. Позднее он писал: «Отряд никогда не выкидывал монархических лозунгов, но определённо верил, что разбитая, разграбленная и разодранная партийными распрями Россия в будущем не может быть возрождена иначе, как восстановлением сильной центральной власти, что отнюдь не должно означать возвращение к ошибкам царского режима вообще и по вопросу окраин в особенности». Князь корректно отмечал, что вопрос о самостоятельной государственности или «свободной Латвии в свободной России» должны решать сами латыши.

Анатолий Ливен оставил интересные воспоминания, на страницах которых можно найти немало любопытнейших фактов, незаслуженно обойдённых вниманием латвийских историков. Возможно, сегодня кому-то просто невыгодно говорить об этих эпизодах прошлого. Мы же постараемся воздать им должное. Правда, следует отметить одно важное обстоятельство: воспоминания были написаны уже в годы Первой Латвийской республики, и некоторые скользкие вопросы князь Ливен деликатно обходил стороной, либо старался отобразить максимально политкорректно. Он явно руководствовался неким «внутренним цензором», но не нам судить его за это.

Вернёмся в начало 1919 года. Этот важнейший период латвийской истории сильно мифологизирован. Многое кажется непонятным в поведении героев того времени, особенно тех, кто относился к политическим или военным лидерам. И хотя фактов вроде бы достаточно, некоторые детали сокрыты от внимания. Но когда открываются секреты, известные немногим, картина становится предельно ясна.

Дело в том, что в течение 1919 года на территории Латвии происходили события, во многом определившие судьбу не только России, но и весь геополитический расклад послевоенной Европы! Временное правительство Ульманиса играло в этой Большой игре скромную роль шестёрки, в нужный момент ставшей вдруг козырной картой. Ситуация складывалась так, что в ноябре 1918 года после формального окончания Первой мировой войны и подписания перемирия высшие военные и политические круги Германии спешно искали выход из сложившейся драматической ситуации. Торжествующая Антанта не церемонилась с побеждёнными, и немцы ожидали для себя самых печальных последствий. Распад и разорение страны, потеря международного влияния, уничтожение армии, гибель флота, утрата колоний, унижение национальной гордости – всё это неминуемо ожидало проигравшую войну Германию. На тот момент не было в мире НИ ОДНОЙ влиятельной политической силы, способной поддержать её, желающей помочь выстоять перед лицом навалившихся испытаний. Единственным естественным союзником Германии, оказавшимся в схожей трагической ситуации была… Россия! Гибнущая, охваченная пламенем Гражданской войны, захлёбывающаяся кровью РОССИЯ!!! Это был удивительный, чудовищный, немыслимый парадокс истории: две страны, две державы на протяжении нескольких лет страшной войны сцепившиеся в лютой, безжалостной схватке, оказались теперь естественными, нуждающимися друг в друге, искренними, подлинными СОЮЗНИКАМИ!

Большинство лидеров Белого движения, помешенных на идее преданности иудам из Антанты, этого так до конца и не поняли…

Цели Германии были предельно ясны и логичны: всеми силами помогать русскому Белому движению в борьбе за восстановление Великой России. Возрождённая сильная Россия, бесконечно благодарная немцам за их помощь в наведении порядка в стране -- это мощный геополитический фактор, опираясь на который Германия смогла бы уже по иному строить свои отношения с Великобританией и Францией. Возрождая Россию, Германия была уже не одинока, она получала возможность возродиться сама. Как писал немецкий майор Бишоф: «Только через Курляндию ещё возможен прорыв Версальского кольца». Кроме того, это был бы грандиозный шанс исторического примирения двух традиционно дружественных наций, по трагическим обстоятельствам ввергнутых в пучину чудовищной войны. Разумеется, «тёмные сущности» допустить этого никак не могли. Антанта продолжала проводить в жизнь свою интригу, направленную на прямо противоположные цели: максимальное ослабление Германии и окончательный развал и гибель России.

Пока красные бойцы теснили русско-немецко-латышские части к Либаве, англичане, «умыв руки», спокойно выжидали. Но как только ландесвер и «Железная дивизия» перешли в успешное наступление, от их спокойствия не осталось и следа! Напомним, что именно Антанта виновна в том, что подошедшие ещё в марте к Риге антибольшевистские силы не вошли в город, а два месяца протоптались на подступах красной столицы Советской Латвии! Всеми силами тормозили англичане процесс изгнания большевиков именно тогда, когда сделать это было исключительно легко. Всё просто: им НЕ НУЖНА была успешная германская армия, помогающая белогвардейцам. Тонко чувствующее ситуацию, проантантовское правительство К.Ульманиса становилось в этих условиях естественным орудием в организации военного и политического саботажа, подрывающего геополитические интересы Германии.

Но немцы никогда наивными простаками не были, и за нос их водить ещё никому безнаказанно не удавалось. Они совершают ответный ход, так описанный князем Ливеном в своих воспоминаниях: «Неожиданно в Либаве в середине апреля разыгрались политические события, имевшие серьёзные последствия. Ударный батальон Балтийского ландесвера, отведённый в Либаву на отдых, 16 апреля сверг министерство Ульманиса и арестовал некоторых членов министерства. Поводом послужило недоверие балтийских фронтовых частей к министерству вообще и к двум министрам -- Залиту и Гольдману -- в особенности. Последние обвинялись в сношениях с большевиками, а потому войска желали удаления их. „Путч”, совершенно не подготовленный, руководимый некоторыми очень молодыми политически неопытными офицерами ударного отряда ландесвера, во главе которого стояли некоторые члены семьи Мантейфель, оказался ударом впустую. На место свергнутого правительства нельзя было найти нового. Военная и дипломатическая миссии союзников явно стояли на стороне министерства Ульманиса и вначале не желали вовсе разговаривать с другими группами. Только американская миссия заняла более примирительную точку зрения и старалась создать коалиционное правительство». Светлейший князь лукавит. Трудно представить, чтобы немецкие «политически неопытные офицеры», сами, по своему лихому порыву вот так взяли и самочинно сместили правительство страны, которой они служат! Ведь договор, подписанный 29 декабря о «добровольческих частях, сражающихся за освобождение латвийской территории от большевиков» ещё в силе. Эти парни явно выполняли чёткое указание соответствующих начальствующих кругов, согласно которому пришло время вмешаться в действия британских спецслужб, сместив их ставленников с вершин власти.

Ливен продолжает: «К этим событиям я был причастен, постольку поскольку меня в первый день Пасхи экстренно вызвали из Митавы в Либаву, прислав за мною аэроплан. Не зная обстановки и ни к чему не подготовленный, я, по прибытии в Либаву, получил от временного исполнительного комитета фронтовых частей, в данном случае батальона Штосструпа, предложение возглавить новое правительство, долженствовавшее заменить свергнутое правительство Ульманиса и представлявшееся молодым руководителям переворота под видом военной диктатуры. Я не согласился на принятие этой ответственной должности, опираясь лишь на штыки ландесвера и на небольшую группу консервативных латышей, а потому поставил непременным условием предварительное согласие на это полковника Баллода, командовавшего на фронте латышскими частями. Он, однако, на мой запрос ответил, что он солдат и его место на фронте. Не получив его поддержки, я отказался от возглавления правительства, что мне граф фон дер Гольц в своей книге ставит в вину как малодушие. Зато я, как человек, стоящий вне политики, предложил своё посредство между Балтийским ландесвером, миссиями держав Согласия и арестованными членами министерства Ульманиса, в особенности министром внутренних дел д-ром Вальтерсом».

Немцы предложили Ливену возглавить правительство, которое должно было символизировать германо-русские союзнические отношения и послужить залогом дальнейшего боевого сотрудничества. Осторожный князь благоразумно уклонился от этой немалой ответственности. Без сомнения, он понимал, что ставка делается большая, Ливен же, бесспорно, наиболее авторитетный командир, с блестящим боевым прошлым, безукоризненной репутацией и высокого аристократического происхождения как нельзя лучше подходит для этой роли. Пожалуй, единственный, кто подходит. Однако князь предпочёл отказаться, избрав скромную позицию посредника между противоборствующими сторонами…

Предоставим слово Ливену: «Край же в это время оставался без правительства, и в уездах вспыхнули со стороны латышских тыловых войсковых частей беспорядки. Генерал граф фон дер Гольц 21 апреля издал приказ, в котором объявил, что он, как главнокомандующий над всеми войсковыми частями всяких национальностей, в краю будет железною рукою поддерживать порядок. Он выслал в Газеннотский уезд несколько отрядов, которые более или менее восстановили порядок. Одновременно он принял энергичные военные меры против возможных в Либаве новых выступлений ландесвера. При таких весьма неблагоприятных внешних и внутренних условиях, спустя десять дней после переворота создалось новое правительство, в которое вошли: ¹/₃ балтийцев и ²/₃ латышей правых партий. Во главе этого правительства стал пастор Недрис, известный латышский писатель и националист».

Вот мы и вспомнили загадочную фигуру пастора Андриевса Ниедры. Что же заставило его, искреннего латышского патриота пойти на соглашение с ненавистными немцами?

В своей, написанной уже в 20-е годы книге «Воспоминания предателя народа», Ниедра оценил ситуацию предельно чётко: «Лютую вражду образованные слои латышского населения испытывали и к остзейскому дворянству, которое воспользовалось первым же удобным случаем, чтобы вновь сесть на шею латышам».

Ведь он не был глупцом или трусом. Не был он и продажной сволочью, подобно многим политикам прошлого и настоящего. Ответ же крайне прост. Он был искренним и честным сыном своего народа, относившимся к числу тех латышей, кто не видел будущего Латвии вне России и вне братского русского народа! Было только два варианта исторической судьбы Латвии:

1) С помощью Антанты и частично Германии создать независимое латвийское государство;

2) Рассматривать себя как составную часть Российской империи и всеми силами бороться с большевизмом.

Что лучше для Латвии – независимое, но очень нестабильное положение рядом с коммунистическим Советским Союзом, или культурная автономия в составе буржуазной демократической России?

Андриевс Ниедра выбрал последнее. Он был Имперским человеком и считал, что подлинное благополучие латышей гарантировано именно в составе Российской империи.

Он ненавидел немцев, но его прогерманская позиция была понятна. Единственной стороной, заинтересованной в возрождении России и имевшей при этом реальную силу, были немцы.

И сегодня пастора Ниедру огульно обвиняют в измене и предательстве, в то время как он, наоборот, являлся образцом неизменной приверженности своим взглядам и принципам, своей русофильской позиции. Он пошёл на сотрудничество с германскими властями не потому, что вдруг возлюбил немцев. Пастор видел в них силу, способную по-настоящему, не притворно, помочь русским патриотам в борьбе против большевизма. Естественно, что ни он, ни его правительство никогда не были признаны странами Антанты, делавшими ставку на Карлиса Ульманиса.

В мае 1919 года ландесвер и «Железная дивизия» (формально подчиняясь правительству А.Ниедры), изгнали большевиков из Риги. Как уже говорилось, в боях за город ливенцы сыграли важнейшую роль, о которой впоследствии латвийские власти почему-то старались не вспоминать.

Через два дня, 24 мая, случилось то, что во многом повлияло на весь дальнейший ход событий. Победоносный отряд Ливена двигается вперёд, за Ригу, и неожиданно попадает в засаду около Ропажи. Авангард отряда разбит, сам Ливен был тяжело ранен.

В то время князь находится в зените славы и всеобщего обожания, и если отношения немецких и латышских частей накалялись, то авторитет ливенцев был чрезвычайно высок. Временами в Риге, между германцами и латышами Балодиса доходило до уличных схваток, во время которых бойцам-ливенцам часто приходилось выступить в роли «миротворцев». Тем пагубнее отразилась в войсках весть о ранении Ливена. Оно имело роковое значение для всего Белого движения в Прибалтике, в решающий момент лишившегося авторитетнейшего, талантливого командира.

Адъютант штаба отряда барон Н.Будберг оставил нам подробное описание того боя. По простоте душевной, описывал он всё прямо с протокольной непогрешимостью, не задумываясь о некоторых интересных нюансах. Мы же эти любопытнейшие детали отметим и крепко задумаемся. Итак, барон пишет о том, как 24 мая было «приказано выступить ландесверу и частям отряда светлейшего князя Ливена». Он вспоминает: «Чудная погода ещё улучшала хорошее настроение. Мы, в сущности, даже не знали, куда идём, где встретимся с противником и какой он численности (…). Мы были уверены, что поход превратится в весёлую поездку да, пожалуй, в лёгкую перестрелку и ловлю бегущих красных». Редкое легкомыслие и игривое настроение у господ офицеров… Любопытно, что никто толком не знает КУДА и С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ двигается отряд! Далее следует идиллическое описание «путешествия» небольшого отряда ливенских частей, далеко оторвавшегося от основных сил. Подводы растянулись вдоль дороги, впереди – князь Ливен со своим адьютантом. Птички поют, бабочки крылышками машут. Красота! Но позвольте, где же разведка и где боевое охранение? Почему командир отряда, как на параде, следует впереди на лихом коне?! Заметим, что по лесной дороге двигается не команда резервистов, а боевой, отлично слаженный отряд, во главе которого стоят умелые, проверенные командиры. Почему они нарушают все азы военной науки, все уставы, как известно, писанные кровью?!! Далее случается то, что неизбежно должно было случиться: «Вдруг впереди раздались выстрелы, и сейчас же затрещал пулемёт. Засвистали пули, и послышались крики. В один миг всё изменилось (…). Мы сначала не знали, что подумать, но потом поняли, что нарвались на противника, засевшего в лесу». Ливенцы сразу же понесли тяжёлые потери, князь вместе с кавалерийским эскадроном первым попал под огонь. Командир эскадрона ротмистр Родкевич -- убит. Засада была выбрана идеально. Отрядная артиллерия стрелять не могла: не развернуть пушки, мешали глубокие канавы. Барон вспоминает: «Ни холма, ни бугра, и только отдельные пни и высокие деревья представляли некоторую защиту». Наконец, каким-то чудом ливенские артиллеристы умудрились всё же открыть огонь. Стало чуть легче, но в тот момент был тяжелейше ранен князь Ливен. Николай Будберг отмечает: «Я уверен, будь большевики немного смелее, они могли великолепно нас окружить, и никто бы не ушёл». Дело кончилось примерно через час, когда нападавшие вдоволь настрелявшись, безнаказанно отошли…

Подведём теперь некоторые итоги. Итак:

1) Командир одной из лучших и наиболее боеспособных частей ландесвера, князь Анатолий Ливен получает приказ выступить в сторону противника. Вопрос: зачем его бросили вперёд? Только ли «для преследования большевиков, отходивших по Псковскому шоссе»?

2) Небольшой авангард отряда, под его личным командованием, далеко оторвавшись от основных сил, двигается по лесной дороге. Двигается крайне самонадеянно, с нарушением всех уставных норм и предписаний. Напомним, что ведёт его сам князь. Действовать так мог либо полный идиот (таковым Ливен не был), либо человек, полностью уверенный в том, что никакой опасности нет. Вопрос: кто его в этом уверил?

3) Засада была организована великолепно, в заранее выбранном и подготовленном месте. Вопрос: кто заблаговременно предупредил большевиков?

Дело обстояло так, что авангард ливенского отряда был практически брошен на убой, а сам князь уцелел лишь чудом. Римляне в таком случае обычно говорили: Is fecit cui prodest(Тот сделал, кому это выгодно). Конечно, за давностью лет концов уже не найти и разобраться во всей этой до неприличия странной истории не представляется возможным. Но вспомним, что именно в то время быстро развивается конфликт между германцами и латышами, умело подогреваемый британскими агентами. Немцы свою задачу уже выполнили: большевики отброшены, и «мавр может удалиться». От того, на чьей стороне выступит Ливен со своим отрядом (либо сохранит свой нейтралитет), зависело очень многое. Возможно даже, что и будущее всей Прибалтики. Для англичан наилучшим выходом в этой скользкой ситуации было бы организовать для князя «геройскую гибель» в бою с большевиками.

Подчеркну, что всё это НЕДОКАЗУЕМО, но вполне логично и многое объясняет. Даже ранение Ливена, навсегда выбившее его из рядов активных борцов с Советской властью, было для британцев несомненным успехом. Любопытно, что версия самого князя, описанная в его воспоминаниях, несколько отличается от описания Н.Будберга. Там нет красноречивых деталей, нет и «странностей» -- всё просто и логично, «коммунистическая рота» произвела нападение в лесу. Что же, возможно, светлейший князь действительно не углядел ничего подозрительного в некоторых странных совпадениях. Так что вопрос остаётся открытым...

После ранения князя командование ливенским корпусом принял капитан Дыдоров и боевой путь полковника Ливена фактически завершился. К лету 1919 года отряд разросся до 3500 человек и обзавёлся собственной кавалерией, артиллерией, броневиком и даже авиацией (три самолёта). Он стал мощной, самостоятельной боевой единицей, сплочённой общей идеей и способной на самые решительные действия.

Тогда же взаимные противоречия немецких частей и правительства К.Ульманиса вылились в реальный вооружённый конфликт. Князь Ливен пишет: «Причины конфликта были следующие: балтийцы стремились объединить всю Латвию, эсты же не желали отдавать ту территорию, которую они уже освободили. В этом их поддерживали латыши Северной Лифляндии, признававшие правительство Ульманиса и желавшие сохранить эту полосу края для пополнения войск латышских воинских частей под командою Земитана. Эти предположения не согласовались с программою правительства Недриса, а потому обе стороны согласились встретиться на станции Рамоцкое для обсуждения положения. Но тут произошло недоразумение, чреватое последствиями не только для правительства Недриса и для Балтийского ландесвера, но и косвенным образом для русской Северо-Западной армии на Нарвском фронте. Эстонские делегаты прибыли в бронепоезде. Кто дал первый выстрел -- установить не удалось; каждая сторона обвиняет другую, но выстрел был и вызвал перестрелку. Балтийский ландесвер продвинулся вперед и занял город Венден. Через два дня было заключено перемирие». Итак, всё предельно ясно. За краткостью строк скрывается жёсткая пружина интриги. Провокация от неизвестных лиц, таинственные выстрелы, и вот уже правительство А.Ниедры окончательно скомпрометировано, а Ульманис -- «весь в белом». Германские части вступают в вооружённый конфликт с боевитой, злой и отлично вооружённой эстонской армией. Блестящая шахматная комбинация, сулящая противнику (т.е. Германии) скорые шах и мат!

Прибывший в середине июня глава всех союзных миссий английский генерал Гоф потребовал следующее: ландесвер отходит, германские части должны покинуть Прибалтийский край, правительство Ульманиса – немедленно признано.

В ответ немецкие части под командованием майора Флетчера 20 июня у Вендена перешли в наступление на эстонцев. Русский отряд Ливена объявил себя нейтральным и был уведён с фронта. Эстонцы же, прекрасно вооружённые и снабжённые англичанами, оказались противником серьёзным. Ландесвер был вынужден откатиться назад. Вскоре это отступление приняло беспорядочный характер. Эстонские войска и союзные им латышские части Земитана подходили к Риге, обстреливая предместья. Настроение латышских солдат полковника Балодиса по отношению к немцам было скверным. На улицах происходили столкновения, при которых даже пускались в ход ручные гранаты. В Риге началась паника. Все боялись вторжения эстонцев в город и производства ими грабежей и насилий. Вовремя вмешались союзные миссии и дали команду эстонцам заключить перемирие, по которому германские части обязывались отойти на запад от Риги. Балтийский ландесвер был отведён к Тукумсу.

Лишь после этого войска Земитана и эстонцы торжественно, победителями вступили в город. Порядок, поддерживаемый до тех пор совместно латышскими частями Балодиса и 2-м батальоном русского отряда, строго сохранялся.

Немцы, отступив от Риги, укрепились на линии речки Миссы и Лиелупе до Слоки. Между ними и латышскими передовыми постами лежала нейтральная зона. Для проезда из Риги в Митаву и обратно требовалось разрешение как германских, так и латышских властей. В Риге распространялись тревожные слухи о предстоящем наступлении немцев на город.

По договору Балтийский ландесвер должен был быть очищен от всех чинов германской службы, после чего командование перешло к английскому полковнику Герольду Александеру. Позже ландесвер был отправлен на красный фронт у Крустпилса и далее воевал с большевиками в Латгалии. Лишь в феврале 1920 года он как таковой был расформирован, английский полковник уволен, а «ландесвер» переименован в 13-й Тукумский полк под командой латышских офицеров.

-------------

Можно сказать, что первый раунд германо-британского противостояния в Прибалтике, сыны туманного Альбиона с выиграли с блеском. Однако немцы, как люди напористые, не теряли надежды на осуществление реванша. И тут крайне интересно, что рассказывает нам светлейший князь Ливен, находившийся в то время как раз в Митаве (нынешней Елгаве) на излечении. Он вспоминает, как в июле 1919 года «в Митаву прибывало до двух эшелонов в неделю, и в Польше записалось в мой отряд до 15 000 добровольцев». Это были прежде всего бывшие русские военнопленные, которые благодаря «предупредительности германских пограничных властей» регулярно переправлялись в ливенский отряд. Но вот самое интересное! Князь Ливен пишет: «Кроме всех этих лиц, ко мне приходили многие старшие офицеры германской службы. Они желали поступить на русскую службу вместе с вполне готовым вооружённым отрядом. Политические условия не позволяли мне в это время принять такого рода предложения. Я желал сохранить подчинённые мне части русскими, полагая, что воссоздание России должно быть делом наших же рук. Прими я в это время услуги германских добровольцев и финансовую поддержку крупной германской промышленности, мне легко было выставить смешанную армию в 200 000 человек. Но вопрос: спасло ли бы это Россию?» Я намеренно выделит здесь ключевую фразу. Теперь вдумайтесь! Летом 1919 года светлейший князь Анатолий Павлович Ливен получил предложение от влиятельных германских политических и промышленных кругов сформировать полностью вооружённую и снаряжённую немцами армию в ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК ! Это даже не сила, СИЛИЩА!!! И князь Ливен -- единственный в то время приемлемый кандидат на роль командующего этой армией.

Это серьёзно. Предельно серьёзно. У нас нет оснований не доверять словам Ливена, тем более, что они не только не вступают в противоречие, а, наоборот, подтверждаются многими известными нам фактами. О том, что при поддержке Германии летом 1919 года князь мог сформировать мощную армию, вспоминал впоследствии и «ливенец» А.Северин, однако по его словам «политические условия не позволяли этого». Просто удивительные политические условия!

Сам Ливен комментировал это таким образом: «Германия неоднократно предлагала русским свою помощь, но при создавшейся политической обстановке это означало для России отказ от поддержки союзников, на что антибольшевистская Россия, считавшая, что она союза с державами не нарушала и что союз ещё в силе, идти не могла. Русские патриоты надеялись, что большевистская опасность заставит государства Согласия и Германию найти общую почву для общей борьбы с всё более угрожающим мировым пожаром». Ну, как всегда! Вечная надежда на помощь от Антанты…

Можно только догадываться, насколько могла изменить положение на фронтах Гражданской войны 200 тысячная армия князя Ливена, согласись он принять помощь от немцев… Увы, но помощь эту, принять он отказался.

Находясь в Митаве, светлейший князь занимался разработкой дальнейших действий своего корпуса против красных. Он вспоминал: «Я полагал, что ввиду обострившихся отношений германцев к латышам наступление русских частей на противобольшевистский фронт должно быть проведено минуя Ригу и Центральную Латвию. Я считал продвижение возможным лишь на левом (южном) берегу реки Западной Двины вдоль Московско-Виндавской железной дороги. На высоте Крейцбург-Якобштадт (Крустпилс-Екабпилс – прим. ред.) могли, по моим предположениям, начаться совместные действия в соприкосновении с правым флангом латвийской армии. Главным препятствием этого направления было отсутствие мостов через реку Западную Двину, так как оба железнодорожных моста у Крейцбурга и у Двинска были взорваны. Об этом плане у меня нередко были совещания с графом фон дер Гольцем, убеждённым в том, что это продвижение было единственным, могущим спасти положение генерала Юденича на Нарвском фронте».

Даже отказавшись от сотрудничества с немцами, Ливен со своим корпусом представляет достаточную силу, способную переломить ход боевых действий в пользу Белого движения. Это не могло остаться без внимания «союзников»: «К сожалению, английские дипломатические представители, по причинам общеполитическим, всё время относились ко мне с недоверием, но не столько из-за мнимого германофильства, сколько из сознания, что вокруг меня объединилась весьма значительная национальная русская группа, сила которой, в особенности после взятия Риги 22 мая 1919 года, росла не по дням, а по часам. Уничтожение этой русской силы в Южной Прибалтике есть исключительное дело англичан и генералов Гофа и Марша в особенности. Без их вмешательства в июле 1919 года (о чём речь будет дальше) русское дело разрослось бы стихийно до крупнейших размеров, ввиду особенно благоприятных для дела условий, в которых я находился и которые, к сожалению, вполне отсутствовали в Северо-Западной армии. Я напоминаю здесь лишь о возможности получения неограниченных количеств пополнений и снаряжения из Германии. Выгоды этого положения, к сожалению, не были полностью оценены, и повторения такого исключительного выгодного положения в будущем уже никогда предвидеть нельзя».

Видя популярность и быстрое расширение ливенского отряда, англичане приняли надлежащие меры. Ливен вспоминает: «Не имея долгое время известий от генерала Юденича, я в начале июля откомандировал в Финляндию двух офицеров, а именно полковника Беляева и подполковника Бириха, с рапортом о сформировании Западного корпуса и с подробным докладом об общем положении. Но эти офицеры ещё не успели вернуться из командировки, и самое формирование корпуса ещё не было окончено, когда 9 июля было получено от генерала Юденича приказание о немедленном переводе на Нарвский фронт всего отряда по очищении его от германофильских элементов. Первый Ливенский отряд, не имея в своих рядах германцев, мог быть весьма быстро отправлен на север, требовалось лишь около 10 дней для приведения материальной части в исправность. Но тут, к удивлению всех, было получено из Либавы известие, что распоряжением генерала Гофа 1-й и 3-й батальоны без обозов и без артиллерии и без приказания командующего отрядом поспешно были посажены на английский транспорт и отправлены в Нарву. Трудно объяснить себе эту поспешность, связанную с бестактностью, иначе, как желанием генерала Гофа скорее освободить Либаву от присутствия весьма популярного в городе русского отряда. Эта бесцеремонность вызвала сильное брожение среди всех чинов отряда и повлияла на настроение в весьма отрицательном смысле».

Полагаем, что всякие комментарии здесь излишни.

Надо отдать должное русским офицерам. Не все из них были готовы тупо и бездумно исполнять преступные приказы «союзников». Некоторые из них трезво оценивали ситуацию. Так, например, полковники Бермондт и Вырголич отказались исполнить приказание Юденича -- перейти на Нарвский фронт, в случае, «если союзники не пожелают гарантировать получение от них снабжения, снаряжения и довольствия в тех размерах, в каких это поступало до тех пор от германцев». Надо ли говорить, что англичане ОТКАЗАЛИСЬ дать подобные гарантии! Стоит ли после этого упрекать командиров этих отрядов за то, что они не сдвинулись с места и остались в Курляндии?! Но за нарушение приказ они были исключены из состава добровольческого корпуса.