Латышские стрелки

источник: http://ru-history.livejournal.com/3854602.html

Роль Яна Мартыновича Свикке (лат. Jānis Svikke) в истории цареубийства кажется не вполне понятной.

Его биографию см. в Ежегоднике Большой советской энциклопедии. М., 1977. Вып. 21, с. 616:

СВИККЕ Ян Мартынович (1885 г.— 9 сентября 1976 г.) — член КПСС с 1904 г. Родился в семье крестьянина-батрака. В 1898 — 1903 гг. работал в цеховой мастерской в Риге. В 1904 г. состоял в боевой группе «Заря». В 1906 г., преследуемый полицией, эмигрировал в Германию. В 1907 г участник Штутгартского конгресса 2-го Интернационала. В 1908 — 16 гг. работал в Риге, Москве. За революционную деятельность неоднократно подвергался арестам. В период Февральской революции 1917 г. работал в Исполкоме батрацких советов в Москве, в дни Октябрьской революции — комиссар рижской народной милиции. Участник Гражданской войны. С 1920 г. — на партийно-преподавательской работе. В 1926 г. окончил МГУ и работал в вузах Москвы. В 1936—41 гг. — научный сотрудник Ин-та истории, науки и техники АН СССР. В годы Великой Отечественной войны — редактор и директор иностранного отдела Всесоюзного радиокомитета в Мокве. В 1945—58 гг. на редакционной и педагогической работе в Риге. С 1949 г. — доцент. С 1958 г.— на пенсии.

   См. также: Коммунистическая партия Латвии в Октябрьской революции 1917: документы и материалы (март 1917 - февраль 1918 г.). Рига, 1963. с. 83, 795:

{с. 83} (...)
делегаты беженцев в Москве Я. Свикис, Ж. Энглит, К. Розенталь, К. Пратниек, Т. Драудинь
(...)
{с. 795} (...)
Свикис — см. Свикке Ян.
Свикке (Свикис) Ян — родился в 1885 г. в семье батрака Вецумниекской волости Бауского уезда. В 1904 г. вступил в ЛСДРП. В период первой мировой войны работал в Москве в латышской большевистской Северной группе. В 1917 г. вел политическую работу среди курземских беженцев в Москве. После гражданской войны — на педагогической работе в СССР. Ныне — персональный пенсионер, живет в Риге. — 83.

   См. также Доклады И.И.Вацетиса В.И.Ленину (февраль - май 1919 г.). // Исторический архив. М., 1958. №1, с. 41-75, на с. 62:

Начальник разведывательного отделения Полевого штаба Революционного военного совета Республики Б. Кузнецов
Военный комиссар отделения Я. Свикке
Помощник начальника отделения П. Удалов
ЦГАКА, ф. 4, оп. 2, д. 125, лл. 52—53. — Машинописная копия.

   См. также биографию Свикке в комментарии в книге В.И.Вернадского. Дневники. 1935-1941. Книга 1. 1935-1938. М., 2006. с. 177:

Свикке Ян Мартынович (1885-?) - профессиональный революционер, администратор. Большевик с 1904. Участник Гражданской войны на Урале, комиссар дивизии. В 1926 окончил общественно-юридический факультет МГУ, в 1927-1931 возглавлял рабфаки при московских вузах, с 1932 - профессор кафедры по истории техники Московского института инженеров молочной промышленности. С августа 1936 - сотрудник ИИНиТ АН СССР, парторг. В октябре 1937 - феврале 1938 - вр. и.о. директора, представил к защите рукопись «Из истории техники мукомольных мельниц в Средние Века». Имел всего одну опубликованную работу. Его судьбу после ликвидации ИИНиТа (март 1938) выяснить не удалось (см.: АР АН. Ф. 154. Оп. 2а. Д. 42).

   Об этом периоде см. также Материалы самиздата. 1987.:

Следующим директором, верней и.о., был Ян Мартынович Свикке, чл. партии с 1904, в 1918 был командиром латыш. боевых отрядов на Урале и в Сибири, после — на работе по линии Наркомпроса в Москве. В преддверии бухаринского процесса "Правда" дала сигнал к новой чистке ин-та: 11.1.38 появился фельетон Давида Заславского с красноречивым названием "Дармоеды от науки". В ответ на статью президиум АН признал, что в ин-те, "как известно, долгое время хозяйничала шайка троцкистско-бухаринских шпионов и диверсантов", "Только после... фельетона... начата очистка института от бездельников и дармоедов", "...был поднят... вопрос о его ликвидации", но президиум АН решил ин-т сохранить; об изгнании Свикке сказано лишь косвенно: "бездельник и беспринципный человек" и что утвержден новый и.о. директора - Б. Г. Кузнецов ("Пр.", 6.2.38).

   Воспоминания Свикке (на русском языке), упоминаемые в литературе и включенные в Лениниану:
   — Латышские стрелки — доблестные воины революции. // Красная звезда. 12.02.1958. с. 3:

(...)
   Автору этих строк довелось воевать в составе латышских частей на Урале. Центром борьбы являлся город Екатеринбург (ныне Свердловск). Командующим III армией был назначен Рейнгольд Иосифович Берзин — славный сын латышского народа, не раз выполнявший ответственные задания партии и правительства. Латышские части и здесь проявили себя как самые надежные отряды Красной Армии. Вверенному мне отряду латышей было поручено стеречь бывшего царя Николая Романова, находившегося в заключении в Екатеринбурге. Белогвардейцы стремились любой ценой захватить этот город и освободить царя, чтобы объединить вокруг него все контрреволюционные силы. Однако надежды буржуазии не сбылись — по постановлению Уральского областного Совета Николай Романов был расстрелян 17 июля 1918 г.

   — Величайший из великих. // Дружба народов. М., 1960. №6, с. 173-174 (в конце статьи датировка: Рига (1956):

{с. 173}
(...)
   Впервые я увидел Ленина на Штутгартском конгрессе II Интернационала в 1907 году. (...)
   После совещания с левыми социалистами, участниками конгресса, мне довелось побеседовать с Ильичем о событиях в Латвии. (...)
   Вторая моя встреча с Ильичем произошла в начале марта 1908 года в предместье Женевы, где обычно собирались большевики. Своего клуба у большевиков не было и собрание проходило в отдельном зале пивной. Когда я подошел к Ильичу, он сразу вспомнил разговор со мною в Штутгарте и, запросто поздоровавшись, спросил, как я живу, какие у меня перспективы, имею ли я средства, чтобы вернуться на родину. Стоило мне только взглянуть на Ильича, как он понял, что денег нет, и дал адрес, потребовав от меня обещания зайти к нему на квартиру.
   На другой день я пришел к Ленину. Встретила меня Надежда Константиновна и повела к Ильичу. Он усадил меня за стол покушать и в это время незаментным движением сунул мне деньги в карман.(...)
   Однажды на заседании Совета Народных Комиссаров в Кремле мы сидели рядом с Павлом Георгиевичем Дауге. Владимир Ильич, узнав, что у товарища Дауге погиб единственный сын, прислал ему записку и просил остаться после заседания. В другой записке он просил остаться и меня, чтобы поговорить по некоторым служебным вопросам. (...)
{с. 174} (...)
   В начале марта 1919 года мне, военному комиссару разведотдела полевого штаба Реввоенсовета республики, поручили побывать на Восточном фронте и между прочих дел произвести закупку продуктов для сотрудников штаба.
   В городах Поволжья я выступал перед рабочими. Они часто просили меня рассказать о Ленине. Когда я однажды обмолвился, что Ильич в Кремле пьет чай без сахара, они тут же раздобыли три вагона сахара и просили передать их в подарок Ильичу.
   По приезде в Москву я написал докладную и отправился к Ильичу. (...) в конце беседы написал такую резолюцию на моей докладной: «Эти три вагона сахара распределить среди детей Москвы».(...)
   Хочется мне еще рассказать о том, как Ильич не любил чрезмерных почестей и похвал в свой адрес. Он был очень скромным человеком. Я не забуду случая, который произошел на заключительном заседании IX съезда партии.
   Это было 5 апреля 1920 года. Когда объявили, что приближается 50-летие со дня рождения В.И. Ленина, многие ораторы стали произносить одну за другой речи, полные любви и благодарности Ильичу. Ильич сначала насторожился, а затем стал слушать ораторов с явным нетерпением. Наконец, не выдержал, слегка ударил ладонью по столу, встал и быстрыми шагами удалился из президиума. Речи продолжались. Вдруг в углу зазвенел телефон. Трубку взял товарищ Волин и подозвал к аппарату председательствующего товарища Петровского. Через несколько секунд товарищ Петровский вернулся к столу президиума расстроенным и сообщил притихшему залу, что Владимир Ильич решительно настаивает на прекращении потока хвалебных речей.(...)

   — Вечный пример. // Красная звезда. 20.04.1963. с. 3:

   Сегодня для очередной беседы под рубрикой «Наши идеалы и наша мораль» газета предоставляет слово участнику трех революций, члену партии с 1904 года профессору Яну Мартыновичу Свикке. Сын латышского крестьянина-батрака, он рано познал тяжесть подневольного труда, и с юношеских лет встал в ряды борцов за освобождение трудящихся, в ряды партии большевиков. После революции 1905 года Ян Мартынович вынужден был эмигрировать в Германию. В 1907 году тов. Свикке участвовал в работе Международного социалистического конгресса в Штутгарте, где встретился с В.И. Лениным. Через некоторое время по совету Владимира Ильича он — уже из Женевы — возвратился в Ригу.
   Я.М. Свикке — участник событий Великого Октября в Петрограде; в годы гражданской войны работал военным комиссаром разведотдела полевого штаба Реввоенсовета республики и членом Высшей военной инспекции РККА. Затем он много лет трудился в области народного образования, занимался научной работой. (..)
   Никогда не забыть мне весны 1908 года. Я тогда приехал в Женеву и узнал, что состоится собрание, на котором будет выступать Владимир Ильич. В назначенный день отправился на собрание. Пришел довольно рано. Зал был пуст, лишь в конце его, у столика, сидел человек. Я узнал Владимира Ильича, смутился, но тут он, увидев меня, пригласил сесть рядом. Заметив мое смущение, Ленин очень просто, с отеческой теплотой стал распрашивать о моей жизни, о планах на будущее. И скованность сразу прошла.
   Начался увлекательный разговор о последних событиях. Ильич с пристрастием распрашивал о том, что происходило в Германии после Штутгартского международного социалистического конгресса. Я рассказал о встречах с Августом Бебелем, Карлом Либкнехтом, Розой Люксембург, о своих наблюдениях. С гениальной прозорливостью Владимир Ильич оценил положение, высказал свои удивительно точные замечания о дальнейшем развитии революционного движения. Эта особенность В.И. Ленина всегда поражала меня и в последующем, в частности на II конгрессе Коминтерна в 1920 году, где мне вновь посчастливилось его слушать.
   Затем я откровенно рассказал Владимиру Ильичу о своих мытарствах за границей, о желании вернуться на родину. Владимир Ильич очень деликатно спросил тогда, имею ли я средства для поездки домой. Денег у меня не было, а говорить об этом Ленину было неудобно. Ильич, вероятно, это понял и попросил продолжать рассказ. И лишь в конце беседы он как будто мимоходом заметил, что был бы рад видеть меня у себя на квартире, и дал адрес. (...)
   На второй день я пришел по указанном адресу. В небольшой скромной квартире меня встретила Надежда Константиновна. Владимир Ильич сидел за столом. Оказалось, я попал к обеду. (...) От шуток перешли к разговору у моем возвращении в Росиию. Владимир Ильич и Надежда Константиновна особенно настойчиво советовали соблюдать бдительность (...) (Как все это было важно, я понял впоследствии, когда по доносу провокатора был арестован в Риге). (...)
   Не могу не сказать и о том, что когда я вернулся от Ильича, то неожиданно обнаружил в кармане пиджака деньги, аккуратно завернутые в бумагу. (...) В 1918 году, уже в Москве, навестив Владимира Ильича и Надежду Константиновну в их кремлевской квартире, я напомнил случай с деньгами. Воспоминание об этом случае очень развеселило Владимира Ильича и Надежду Константиновну. Они признались, что деньги в мой карман положили по обоюдному уговору, так как чувствовали, что взять их я постесняюсь, а ехать в Ригу нужно было обязательно.
   Где бы я ни был и какие задания партии не выполнял, всегда нес в своем сердце немеркнущий образ Ильича, помнил его указания, советы. Так было и в мае 1917 года на фронте под Ригой, куда меня послали по заданию В.И. Ленина для ведения агитации среди солдатских масс, и в исторические дни Великого Октября, и в 1918 году на Востоке, где мне было поручено доставить из Тобольска в Свердловск семью и свиту Романовых...
   Будучи военным комиссаром разведотдела полевого штаба Реввоенсовета республики и членом Высшей военной инспекции РККА, я имел возможность видеть, чувствовать, с каким огромным вниманием относился Владимир Ильич к вооруженным защитникам Советской Родины, к бойцам и командирам нашей тогда еще молодой армии.(...)
   Передо мной письмо из Германской Демократической Республики. Студент из гор. Митвейда Юрген Эверс, прочитав мои воспоминания о В.И. Ленине в немецкой газете, просит написать ему подробнее о Владимире Ильиче, о его пребывании в Германии. Он приглашает меня в свой город (там я был 57 лет назад) (...)

   Можно попытаться выяснить, насколько точен Свикке как мемуарист.
   Был ли он делегатом Штутгартского конгресса — трудно сказать. В 1-м изд. БСЭ (см. Зайдель Г.С. Штуттгартский международный социалистический конгресс. // Большая советская энциклопедия. М., 1933. Том 62. стлб. 726-728) сообщается, что из 881 делегатов конгресса 63 делегата было от России: представители РСДРП (большевики В.И. Ленин, А.В. Луначарский, И.П. Гольденберг, М.М. Литвинов, Б.М. Кнуньянц, Е.Б. Бош и др., меньшевики Г.В. Плеханов, Л.Г. Дейч, Ю.О. Мартов, В.Е. Мандельберг, А.С. Мартынов, А.Н. Потресов, Л.Д. Троцкий и др.), национальных с.-д. партий (латыши, армяне, Бунд и др.), ПСР и др. По мнению организаторов конгресса (см. Internationaler Sozialisten-Kongress zu Stuttgart, 18. bis 24. August 1907. Berlin, 1907. s. 130), делегатов было 884, в т.ч. от Финляндии 2, от Польши 30, от России с.-д. 39, с.-р. 24. По данным латышских историков (Хроника истории Коммунистической партии Латвии. Том 2. Рига, 1985. с. 16), Латвию представляли от РСДРП(б) П.И. Стучка и от СДЛК Я.Э. Янсон-Браун, Я. Озол и О.Я. Ковалевская.
   Не меньшую сложность представляет и проверка истории о встрече Свикке с Лениным в Женеве в начале марта 1908 г. Возможно, имеется в виду 05/18 марта 1908 г., когда Ленин провел 2 выступления — в зале Хандверк и в женевском клубе Международного рабочего союза (с докладом «Уроки Коммуны»), см. Кудрявцев А.С., Муравьева Л.Л., Сиволап-Кафтанова И.И. Ленин в Женеве. Памятные места. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 1985. с. 305-308).
   Теперь об истории гибели единственного сына Дауге. Во-первых, у Дауге было 2 сына, во-вторых, ни один из них не погиб при жизни Ленина. Надо отметить, Свикке пишет не о сыне П.Г. Дауге, Льве Михайловиче Рейснере, а о Максе Павловиче Дауге. 14.08.1918 г. Ленин предписывает школьному отделу Главвоздухфлота принять М.П. Дауге в Московскую школу авиации, и когда того исключили из школы, Ленин между 14.11-26.11 пишет 2 записки Э.М. Склянскому, 26.11.1918г. встречается с комиссаром Главвоздухфлота и высказывается за восстановление М.П. Дауге в школе; Московскую школу авиации М.П. Дауге «успешно окончил и мужественно сражался на фронтах гражданской войны (см. Жаров Ф.И. Подвиги красных летчиков. М., 1963, стр. 24 — 25)» (комм. 3 к док. «Обмен записками с Э.М. Склянским [1918, ноябрь, не позднее 26». // Ленинский сборник. Том XXXVII. М., 1970. с. 109). Однако, в 1919 г. (предположительно, осенью) самолет М.П. Дауге попал в аварию и ему ампутировали ногу (см. У колыбели советской авиации. // Советская Сибирь. 21.01.1942. с. 2). Можно допустить, что сначала была информация о гибели сына Дауге, тогда, если описываемая Свикке встреча с П.Г. Дауге и Лениным имела место, то она датируется 1919 г.
   Таким образом, Свикке (по его словам) после 1917 г. видел Ленина не менее пяти раз:
   — в 1918 г. на кремлевской квартире;
   — в 1919 г. (возможно, в первой половине года), сюжет с тремя вагонами сахара;
   — в 1919 г. (возможно, осенью) на заседании СНК, сюжет с сыном Дауге;
   — 05.04.1920 г. на IX съезде РКП (б), Свикке не был в числе делегатов с правом решающего голоса, см. Девятый съезд РКП (б). Март — апрель 1920 г. М., 1934. с. 458-469;
   — 19.07-06.08.1920 г. на II конгрессе Коминтерна (доклад Ленина 19.07.1920), Свикке не был в числе делегатов, см. Второй конгресс Коминтерна. Июль — апрель 1920 г. М., 1934. с. 619-625.
   Проверка достоверности воспоминаний Свикке о встречах с Лениным после 1917 г. также затруднительна. Его сюжет о IX съезде РКП (б) возможно заимствован (Г.И. Петровский. Наш мудрый вождь. // Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1954. С. 93 — 98).
   Представляет определенный интерес и история о встрече Ф.А. Цандера с Лениным. Здесь надо пояснить, что при Н.С. Хрущеве была идея обратиться к наследию Ленина. В частности, составители каталога Библиотека В.И. Ленина в Кремле искали в этой библиотеке книги о кукурузе; однако, были обнаружены книги о пшенице, кроликах и т.п. — о кукурузе ничего не нашлось. Поэтому мысль искать свидетельства интереса Ленина к космонавтике не выглядит неожиданной для того времени. Итак, Свикке в своих воспоминаниях сообщил (без подробностей), что встреча Ф.А. Цандера с Лениным имела место, см. Зильманович Д.Я. Против искажения фактов и распространения вымыслов. // Вопросы истории КПСС. М., 1965. №6, с. 99-103, в результате в статье Зильманович заклеймил тех мемуаристов, кои сообщали подробности встречи, а фрагмент из воспоминаний Свикке (о революционной деятельности Цандера включил в свою книгу (Зильманович Д.Я. Фридрих Цандер: Детство. Юность. Первые исследования. М., 1967.); см. также Голованов Я.М. Марсианин : Цандер. Опыт биографии. М., 1985. Это разумный шаг, т.к. об истории революционного движения в Латвии русскоязычной публике известно не намного больше, чем о жизни на Марсе.
   Стоит отметить и благодарность М.К. Касвинова (Двадцать три ступени вниз. М., 1978. с. 22) Свикке как очевидцу и участнику событий, связанных с пребыванием Царской семьи в заключении в 1917—1918 гг.:

Я.М. Свикке — член КПСС с 1904 года, командир латышских боевых отрядов на Урале и в Сибире в 1918 году.

   См. также статью Перед новой книгой. // Вопросы литературы. М., 1975. №11, с. 243-251:

   Несколько лет назад в журнале "Звезда" была опубликована историческая повесть М. Касвинова "Двадцать три ступени вниз".
   Сейчас автор заканчивает работу над подготовкой произведения к отдельному изданию, Об этой работе, о вновь открытых документах, об острой идеологической борьбе в истолковании истории нашей страны и революции - обо всем этом и рассказал М. Касвинов, выступив в нашей редакции. (...)
   Повесть М. Касвинова вызвала много читательских писем. В письмах этих и патриотические раздумья, и поправки, уточнения, советы, дополнения. Почта выявляет и живых свидетелей, и очевидцев описываемых событий.
   "Я участник описываемых в Вашей повести событий, - сообщает из Риги профессор Я. М. Свикке, член КПСС с 1904 года. - Описания Ваши правдивы и для нынешнего поколения поучительны". (...)

   Но подлинный успех выпал на долю Свикке уже после смерти.
   В 1991 году выходящая в Лос-Анджелесе газета Панорама (№540, 16-23 августа 1991 г., с. 11) печатает статью Светланы Владимировны Ильичевой «Кто же убил Николая II?», а в Риге Балтийская газета (по др. данным, Независимая Балтийская газета) (№1, октябрь 1991 г., с. 8-9) печатает ее же статью «Сенсационный список: Юровский не был главным цареубийцей». Статьи и автор упомянуты в журнале Зарубежная периодическая печать на русском языке: Ежеквартальный реферативный журнал. Том 11. Беркли-Москва, 1994. с. 32, книгах: Грянник А.Н. Завещание Николая II. Том 2. Рига, 1993. с. 124, Бергхольцас И.И. Тайна зверских преступлений на Урале. Рига, 1993. с. 27.
   Бергхольцас сообщает крайне любопытные подробности:

{с. 27} (...)
   В "Независимой Балтийскоей газете" (№1, 1991 г.), издаваемой в Риге, была опубликована статья С. Ильичевой "Сенсационный список: Юровский не был главным цареубийцей". Автор статьи, якобы, в 1964 г. встретился с бывшим чекистом и разведчиком, работником особого отделения НКВД СССР, главным редактором государственного издательства Латвии, профессором Латвийского госуниверситета Янисом Свикке, который ей рассказал о том, что он был комиссаром отряда красноармейцев, который привез Николая II из Тобольска в Екатеринбург. Его фамилия тогда была Родионов.
   С. Ильичева, основываясь на документах, найденных в личном архиве Свикке после его смерти, делает вывод, что он руководил акцией расстрела, "...принял в ней личное участие". Она публикует составленный Свикке список лиц, которые "работали под его руководством". В этом списке 14 фамилий (Ян Целмс, Янис Каякс, Ян Свикер, Янис Индриксон, Николай Круминьш, Карл Круминьш, Эдуард Озолиньш, Эдуард Сирупс, Яков Юровский, Григорий Никулин, Петр Цинит, Карл Пратниек, Михаил Кованов, Эдвин Рубенис.
   В основном, как видно из списка, латышские фамилии.
   С. Ильичева утверждает, что Я. Свикке был комиссаром отряда особого назначения, состоящего из латышских стрелков в составе 72 человек. Отряд, якобы, был создан после совещания, проведенного Лениным при участии Я. Петерса и М. Лациса (Судраба), а также решения ВЧК от 28 апреля 1918 г. Тогда ВЧК порекомендовал ему новую фамилию "Родионов". Я. Свикке говорил журналистке, что он никогда в кадровых анкетах не указывал данную особо секретную миссию.
   После этой публикации С. Ильичевой в Латвийской газете "Совершенно откровенно" (№10 от 1991 г.) А. Силиньш опубликовал большую статью "Валтасара убили ночью... или Ильичева и семь "латышей"". В ней автор на основе глубокого анализа фактического материала {с. 28} доказывает, что латышские стрелки не принимали участие в расстреле царской семьи в ночь на 17 июля 1918 г. в Екатеринбурге. (...)
   А. Силиньш также публикует воспоминания А. Антенишкиса о встрече с Я. Свикке летом 1956 г. По словам А. Антенишкиса, тот ему рассказал, что Я. Свикке "... с латышской спецгруппой явился из Москвы в Екатеринбург и расстрелял царскую семью. Расстрелявших (латышей) после этого расстреляли русские. Его, Я. Свикке русские расстрелять боялись потому, что он имел мандат, выданный Лениным". Ленин, якобы, при выдаче мандата указал, что можно "ликвидировать" лишь самого царя, но не семью. А. Антеникшис представил список, в котором без фамилий Юровского было еще 6 латышских фамилий (Андриксон, Круминьш, Каякс, Целмс, Озолиньш, Снакерис).(...)
{с. 29} (...)
   После публикации А. Силиньша в рижской газете "Совершенно откровенно" (№ 2 от 1992 г.) появилась под рубрикой "Возвращаясь к напечатанному" статья Велты Кноспе "Тень самозванца". В ней дан в основном анализ архивных документов Свикке в Латвийском университете, где он работал профессором, а затем доцентом в послевоенное время. Автор статьи освещает различные стороны жизнедеятельности Свикке на основе написанной им автобиографии, данных в кадровой анкете, переписки администрации университета с различными государственными и университета с различными государственными и партийными органами, организациями и др. В. Кноспе касается фактов о сложных взаимоотношениях Свикке с руководством университета, со студентами, как он лишился звания профессора и стал доцентом, о других членах его семьи и др. Автор статьи пишет, что Свикке "...был наделен подлинной манией величия, достойным удивления талантом демагога и невероятными пробивными способностями". (...)
{с. 30} (...)
   В. Кноспе в своей статье ни словом не упоминает о роли Свикке в событиях, связанных с судьбой царской семьи в Екатеринбурге. Понятно, что в исследованных ею материалах об этом ничего не сказано.