Latvju strēlnieki

Демьян Бедный

Латышские Красные бойцы

Латыш хорош без аттестации. 
Таков он есть, таким он был: 
Не надо долгой агитации, 
Чтоб в нем зажечь геройский пыл.

Скажи: «барон!» И, словно бешеный, 
Латыш дерется, всё круша. 
Чай, не один барон повешенный 
Свидетель мести латыша.

Заслуги латышей отмечены. 
Про них, как правило, пиши: 
Любые фланги обеспечены, 
Когда на флангах — латыши!

Где в бой вступает латдивизия, 
Там белых давят, как мышей. 
Готовься ж, врангельская физия, 
К удару красных латышей!

1920

 
Чак и красные стрелки

********************************************
 

"Чак и красные стрелки"

Когда Александр Чак записался в Красную Армию, он просто хотел пострелять. 
Но не тут-то было! 
В армии к нему начали приставать латышские красные стрелки, напиши, мол, Саша про нас стих. 
Сначала он отказывался, но они совсем обнаглели. 
Бывало, ночью в землянке растолкают и зудят: «Пиши стих, пиши стих!» Ну куда от них денешься? 
Пришлось Чаку писать. И много написал! 
А когда в 1922 году вернулся в Ригу, то его местные буржуи стыдить начали, попрекать стихами этими. 
Прямо проходу не давали. По утру выйдет на улицу, а там уже буржуй караулит. 
Увидит Чака и давай попрекать. Терпел-терпел Чак, да и обрился наголо. 
Думал, не узнают. И стихи начал другие писать — про весну, да любовь. 
А когда Советская власть в Латвию пришла, его за безыдейность ругать начали. 
Тут-то старые стихи и пригодились. А волосы так и не выросли.

http://latnarod.org/history.html

******************************************************************
(N.Ostrovskis "Kā rūdījās tērauds" )

"- А смерть бывает и собачья. Мутная смерть, без почета. Когда у нас бой под Изяславлем шел, город такой старинный, еще при князьях строился. На реке Горынь. Есть там польский костел, как крепость, без приступу. Ну так вот, вскочили мы туда. Цепью пробираемся по закоулкам. Правый фланг у нас латыши держали. Выбегаем мы, значит, на шоссе, глядь, стоят около одного сада три лошади, к забору привязаны, под седлами. Ну, мы, понятное дело, думаем: застукаем полячишек. Человек с десяток нас во дворик кинулись. Впереди с маузерищем прет командир роты ихней латышской.
До дому дорвались, дверь открыта. Мы - туда. Думали - поляки, а получилось наоборот. Свой разъезд тут орудовал..Они раньше нас заскочили. Видим, творится здесь совсем невеселое дело. Факт налицо: женщину притесняют. Жил там офицеришка польский. Ну, они, значит, его бабу до земли и пригнули. Латыш, как это все увидел, да по-своему что-то крикнул. Схватили тех троих и на двор волоком. Нас, русских, двое только было, а все остальные латыши. Командира фамилия Бредис. Хоть я по-ихнему и не понимаю, но вижу, дело ясное, в расход пустят. Крепкий народ эти латыши, кремневой породы. Приволокли они тех к конюшне каменной. Амба, думаю, шлепнут обязательно. А один из тех, что попался, здоровый такой парнище, морда кирпича просит, не дается, барахтается. Загинает до седьмого поколения. Из-за бабы, говорит, к стенке ставить! Другие тоже пощады просят.
Меня от этого всего в мороз ударило. Подбегаю я к Бредису и говорю: "Товарищ комроты, пущай их трибунал судит. Зачем тебе в их крови руки марать? В городе бой не закончился, а мы тут с этими рассчитываемся". Он до меня как обернется, так я пожалел за свои слова. Глаза у него, как у тигра. Маузер мне в зубы. Семь лет воюю, а нехорошо вышло, оробел. Вижу, убьет без рассуждения. Крикнул он на меня по-русски. Его чуть разберешь: "Кровью знамя крашено, а эти - позор всей армии. Бандит смертью платит".
Не выдержал я, бегом из двора на улицу, а сзади стрельба. Кончено, думаю..."