Латышские стрелки

окончание статьи.

Рижские рабочие выслали для членов правительства Советской Латвии отбитый у немцев бронепоезд. В Ригу прибыли в 3 часа ночи. Члены правительства разместились в скромных номерах Центральной гостиницы, но отдыхать им не пришлось. Уже через час на Александровской улице состоялось заседание Рижского и Латвийского ревкомов совместно с правительством и ЦК партии. На рассвете в Москву в адрес ВЦИК ушла телеграмма, гласившая, что созыв съезда Советов Латвии, намеченный на 13 января, остается в силе.

Зал Дома рыцарей оказался слишком мал для 1-го съезда Советов. Пришлось перенести заседания в городской театр. С приветственной речью от имени ВЦИК выступил Я. М. Свердлов, который сказал: «Ни с одной другой страной в мире мы так тесно не связаны, как с красной Латвией».

Доклад о деятельности правительства и его программе сделал Петр Стучка, по вопросу о конституции республики выступил Карл Данишевский. Делегаты съезда высказались за тесный государственный союз с РСФСР. В состав высшего органа Советской Социалистической Республики Латвии — ЦИК вошли П. Стучка, Ф. Розин, К. Данишевский, Я. Берзин.

Карл Христианович не только выполнял обязанности заместителя председателя правительства, но и возглавлял комиссариат социального обеспечения. Почти пять лет Латвия была ареной разрушительной войны. Почти все крупные заводы и фабрики из Риги были эвакуированы в Россию, остальные из-за отсутствия сырья закрылись, выплеснув за ворота тысячи безработных. При отступлении немцы опустошили все склады, тысячи тонн муки и сахара выбросили в Двину. Совнарком РСФСР вынес решение о предоставлении Советской Латвии 20 миллионов рублей для восстановления разрушенного хозяйства, с Украины пришли эшелоны с хлебом. Правительство Советской Латвии разработало программу социалистического преобразования.

Окунувшись с головой в решение хозяйственных вопросов, Данишевский на какое-то время ослабил внимание к задачам, которые решала армия Советской Латвии. Ему казалось, пройдет неделя-другая и вся республика будет свободной. Укрывшееся в Лиепае буржуазное правительство Ульманиса распространяло свое влияние на крохотный клочок земли и не имело поддержки народа. Но уже в конце января появились первые тревожные симптомы. Эстонские белогвардейцы оттеснили советские войска от Таллинна и начали угрожать Латвии со стороны Валка. Пришлось перебросить против них части 2-й бригады.

Вскоре по разведывательным каналам Данишевскому стало известно, что в Лиепаю из Финляндии прибыл немецкий генерал фон дер Гольц, который принял командование над солдатами ландесвера. Из Германии на пароходах доставили несколько тысяч наемников, которым за участие в войне против Советов обещали крупные денежные вознаграждения.

В феврале в Лиепае высадились части 1-й гвардейской резервной дивизии. За счет офицеров, прибывших из немецкого плена, пополнился отряд русских белогвардейцев во главе с князем А. П. Ливеном. В ночь с 12 на 13 февраля 1919 года неприятель прорвал фронт, и Советская Латвия оказалась зажатой с трех сторон. На северо-западе — ландесвер, на северо-востоке — белоэстонцы, на юго-западе — белополяки. В этот критический момент председателем Реввоенсовета Советской Латвии был назначен Карл Данишевский, его заместителем — Карл Петерсон.

В конце марта 1-я немецкая гвардейская дивизия захватила Елгаву, создав угрозу железной дороге Рига — Даугавпилс. Встал вопрос о судьбе столицы. 26 марта состоялось расширенное заседание Реввоенсовета с участием членов правительства. Заместитель командующего армией П. Авен изложил точку зрения штаба Западного фронта — сдать Ригу, оттянуть войска в Латгалию, где занять более выгодные позиции. Данишевский горячо возражал против такого решения, настаивал на защите Риги до последней возможности. Его поддержали Петр Стучка и Ян Ленцман. После оживленных дебатов пришли к общему мнению — Риги не сдавать.

Весна 1919 года была самым трудным периодом для Советской Республики. Армия Колчака приближалась к Волге, на юге все активнее действовали деникинцы, части Северного корпуса Юденича двинулись на Петроград, перешли в наступление белополяки, захватившие Слоним, Пинск, Брест, Волковыск, Лиду, а затем и Вильнюс. В апреле из Франции к ним на помощь прибыла польская армия генерала Ю. Галлера, сформированная еще в годы империалистической войны. В такой сложной ситуации Советская Россия не могла оказать Латвии существенной помощи. В основном ей приходилось рассчитывать на свои силы. По инициативе Данишевского был создан политотдел армии, усилена пропаганда в полках, улучшено снабжение, которым занялся образованный в Республике Совет снабжения. В Риге в здании Николаевской гимназии открылась школа красных командиров. Прошел призыв в армию, которая выросла вдвое, достигнув 45 тысяч человек. Многие из рабочих и батраков никогда не держали в руках винтовки, и нужно было время, чтобы обучить их ратному делу. А времени-то как раз и не хватало.

В середине мая противник начал наступление. Данишевский находился в штабе армии в Двинске, когда ему сообщили, что белые ворвались в Ригу. На улицах города вели бой рабочие, военные моряки и курсанты школы красных командиров. По требованию председателя Реввоенсовета командующий армией П. А. Славен двинул к столице свой резерв, но отстоять Ригу не удалось. В ночь на 23 мая наши части отошли за реку Югла.

Положение ухудшалось с каждым днем. Армия Советской Латвии оказалась в мешке с узкой горловиной. Враг надеялся сомкнуть кольцо и полностью уничтожить ее, но все его попытки разбивались о стойкость латышских стрелков, которые штыками проложили себе дорогу в Латгалию.

По решению ЦК РКП(б), Совета Обороны и ВЦИК в первые дни июня 1919 года началась реорганизация частей Западного фронта. Армия Советской Латвии стала именоваться 15-й армией. Сдав свои дела и распрощавшись с боевыми друзьями, Данишевский возвратился в Москву, чтобы вновь заняться деятельностью Ревтрибунала.

...Шел третий год гражданской войны. Самым серьезным противником в тот период была панская Польша, чьи войска захватили значительную часть Украины и Белоруссии. Советское правительство не раз предлагало полякам заключить мирный договор, установить добрососедские отношения, но они отвергали все предложения. Летом 1920 года Красная Армия мощным ударом разгромила войска Пилсудского и, стремительно продвигаясь на запад, подошла к берегам Вислы. Ранним июльским утром на московской радиостанции была принята радиотелеграмма из Варшавы. В ней говорилось, что польское правительство готово направить свою делегацию для выработки предварительных условий мира и перемирия.

Вскоре после этого события Данишевского вызвали в Кремль, в приемную Председателя Совнаркома.

Приветливо поздоровавшись, Ленин сказал:

— Вы назначаетесь председателем мирной делегации РСФСР и Украины на переговорах с Полыней. Кроме вас в состав делегации включены Скрыпник и Смидович.

В Минск, избранный местом встречи, Данишевский уезжал 10 августа, накануне ночью он вновь встретился с Лениным. Владимир Ильич рассказал о том, какую позицию занимают союзники Польши — Англия и Франция, пункт за пунктом разъяснил существо мирных предложений, в тексте вступительной речи Данишевского сделал несколько исправлений и дополнений. 17 августа прибыла в Минск и польская делегация, возглавляемая Иваном Домбским. На следующий день в 19 часов вечера открылась мирная конференция.

Переговоры проходили трудно. Польская сторона отвергала почти все предлагавшиеся условия, искала малейший повод для того, чтобы перенести заседание. В один из дней руководитель польской делегации Иван Домбский явился в зал разъяренный.

- Мы отказываемся вести переговоры до тех пор, пока не будет официально отменен вот этот приказ,- и он швырнул на стол скомканный лист бумаги.— Мы только что содрали его на одной из улиц Минска. Члены нашей делегации возмущены. Они требуют, чтобы виновные были привлечены к ответственности.

Карл Христианович не понимал, о чем идет речь. Взял в руки смятый лист бумаги, ладонью расправил его на столе. То, что Данишевский прочитал, явилось для него полной неожиданностью. Перед ним лежал приказ реввоенсовета Западного фронта, подписанный командующим фронтом Тухачевским и членом РВС Смилгой. В нем говорилось, что польская делегация, приехавшая в Минск на мирные переговоры, сплошь состоит из шпионов и контрразведчиков. Далее следовали грубейшие выпады в адрес польского правительства. Заканчивался приказ словами, что мир может быть заключен только «на развалинах белой Польши».

Дочитав приказ до конца, Карл Христианович извинился перед главой польской делегации за допущенную бестактность и пообещал, что виновные будут наказаны.

Едва за Домбским закрылась дверь, Данишевский помчался в штаб фронта, откуда связался по телефону с Чичериным и сообщил ему о неприятном инциденте:

— Польская сторона заявила, что при таком отношении к ним дальнейшая работа конференции является бесцельной.

Георгий Васильевич, как мог, успокоил Данишевского, сказав ему, что срочно едет к Ленину, с тем чтобы урегулировать этот вопрос. Через два дня фельдъегерь доставил из Москвы и передал Карлу Христиановичу выписку из протокола заседания Политбюро ЦК РКП(б). В ней говорилось:

«Политбюро постановляет выразить самое суровое осуждение поступку Тухачевского и Смилги, которые издали, не имея на то никакого права, свой хуже чем бестактный приказ, подрывающий политику партии и правительства.

Политбюро поручает РВСР немедленно отменить приказ РВС Западного фронта и поставить этому реввоенсовету на вид за неправильность его действий».

Тухачевский принес полякам письменное извинение, и конфликт был улажен. Но уже в ходе следующего заседания стало ясно, что инцидент с приказом поляки хотели использовать как повод для затяжки переговоров. Они вновь и вновь придирались не только к каждому пункту, но и к каждой строке текста мирного договора. Вскоре стали ясны причины такой выжидательной тактики. Собрав крупные силы, белопольская армия прорвала наш фронт и двинулась в глубь Белоруссии. Ситуация изменилась не в нашу пользу.

Белополяки подходили к Минску. 28 августа председатель польской делегации, сославшись на то, что ему необходимо встретиться для консультации с членами своего правительства, уехал в Брест. Но по всему было видно, что он вряд ли вернется обратно. Вечером того же дня отбыл в Москву и Данишевский. После нескольких встреч с Чичериным, Караханом и Крестинским Карл Христианович имел свидание и с Лениным. Речь шла о судьбе мирных переговоров. Нужно было изменить место проведения мирной конференции. Ленин высказал мысль, что в новых условиях необходимо сменить главу нашей делегации. Выбор пал на опытного дипломата А. А. Иоффе.

Мирный договор был подписан 18 марта 1921 года, но Данишевский узнал об этом событии из газет, находясь в далекой Сибири. Партия направила его на новый участок работы, назначив секретарем Сибирского бюро ЦК РКП(б). В тот период огромная территория Сибири от Уральских гор до Омска была охвачена крестьянским восстанием. Внимательно изучив причины его возникновения, Данишевский пришел к выводу, что к трагическим последствиям привели многочисленные ошибки местных советских и партийных органов.

Выступая на 3-й Всесибирской партийной конференции, Данишевский говорил:

«Для ускоренного оздоровления партии необходимо очистить партию от разлагающих ее элементов, развернуть борьбу с бюрократизмом, ведомственностью, необоснованными материальными преимуществами партийных и советских работников.

Мы нуждаемся в большой свободе внутрипартийной критики, развитии самостоятельности партийных масс, вовлечении всего рабочего класса в организацию и управление хозяйством. Необходимо не только губернские конференции, но и Сиббюро, пленумы губкомов и местных комитетов, не требующих закрытых заседаний, делать публичными для всех членов партии. Каждый член партии должен быть во всех отношениях примерным бойцом, тружеником, товарищем и гражданином».

На конференции Данишевский был избран в состав Сиббюро и делегатом на X съезд РКП(б). Встретившись в Москве с Ильичем, он передал ему материалы, связанные с переустройством экономических отношений в деревне. Ленин использовал соображения Данишевского в своем докладе на съезде.

На седьмом заседании 11 марта председательствующий Томский предоставил слово Карлу Данишевскому, чья речь была пронизана тревогой за будущее партии. «Наша партия,— говорил он с трибуны,— переживает кризис, партия больна, ее лихорадит. Проявление кризиса — усиление центробежных сил в партии, фракционность, местничество, партизанщина в партии — все это отражает те переживания, те явления, которые имеют место во всей Республике в целом. Местничество, стремление на местах освободиться от влияния центра представляется болезненным, разлагающим нашу партию явлением, не дающим возможности все средства и силы партии употребить на достижение поставленных задач».

В конце 1923 года большая группа старых большевиков, состоящая из 46 человек, направила в ЦК письмо, в котором излагала свои опасения за судьбу партии в связи с ростом партийного и государственного аппарата и отсутствием внутрипартийной демократии. В «Платформе-46» давался глубокий анализ состояния государственной экономики, финансов и практики партийного строительства. Под этим документом рядом с подписями Антонова-Овсеенко, Пятакова, Косиора, Преображенского стояла и фамилия Данишевского.

Владимир Ильич в ту пору болел, погоду в ЦК определял входивший в силу Сталин. Декларация старых большевиков вызвала у него сильный гнев, он презрительно назвал авторов письма «сборищем обиженных». Созванный вскоре пленум ЦК и ЦКК объявил всех подписавших декларацию фракционерами и обвинил их в раскольнической деятельности. Следует заметить, что ни резолюция, принятая на пленуме, ни полное содержание письма не были опубликованы в печати и до сих пор остаются тайной.

Сталину не нужны были большевики, живые свидетели его восхождения на пьедестал славы, помнившие его ошибки, знавшие его пороки.

Один за другим попадали они в мрачные камеры Лубянки и Лефортовской тюрьмы. 16 июля 1937 года наступила очередь и К. X. Данишевского. Ему предъявили стандартное обвинение в том, что он с 1921 года являлся кадровым троцкистом и до дня ареста вел активную борьбу с Советской властью, что он «руководил троцкистской организацией, вербовал в антисоветскую организацию новых членов, занимался шпионажем в пользу германской разведки, подготавливал террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского правительства». 8 января 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила К. X. Данишевского к расстрелу, и в тот же день приговор был приведен в исполнение. Спустя почти двадцать лет. 18 июля 1956 года, он был отменен как неосновательный.

В трудный период гражданской войны газета «Правда» назвала Данишевского «истинным сыном революционного народа». Таким он остался до конца своей жизни. После долгих лет забвения Родина вновь обрела одного из своих сыновей, которые составляют ее гордость и славу.

Соломин Н. И.

http://statehistory.ru/books/pod-red--D--P--Nenarokova_Revvoensovet--Respubliki/11