Латышские стрелки

Андрей ГАНИН,

кандидат исторических наук.

Журнал «Родина», №3, 2011 год

ШОПИНГ ПО-ГЕНШТАБОВСКИ

Военспецы и продовольственные спекуляции

Политика «военного коммунизма» и про­довольственная диктатура нередко при­водили к разнообразным злоупотреблениям в связи с нехваткой продуктов питания. Осо­бенно остро ограничения военного времени ощущали представители элиты, привыкшие к совсем другому образу жизни до мировой войны и революции. Не случайно именно с близкими к высшему советскому военному руководству военспецами весной 1919 года произошёл один из ярких скандалов, связан­ных с попыткой контрабанды большого коли­чества дефицитных продуктов.

Главными фигурантами этого дела ока­зались достаточно приметные личности: родной племянник советского главноко­мандующего Иоакима Иоакимовича Вацетиса — 24-летний бывший прапорщик Эрнест Иванович Вацетис, служивший адъютантом у дяди, а также состоявший для поручений при Вацетисе 30-летний выпускник ускоренных курсов Академии Генштаба бывший капитан Евгений Иванович Исаев. Оба были впос­ледствии арестованы по «делу» Полевого штаба Реввоенсовета Республики (РВСР).

Начало этой истории относится к марту 1919 года, когда из Риги в Двинск прибыли три вагона с разнообразным имуществом. Содержимое вагонов 13 марта было пору­чено досмотреть коменданту штаба армии Советской Латвии Ухенбергу и секретарю политотдела РВС Кисису. В вагоне № 528, находившемся в распоряжении советского главкома (там ехал в качестве начальника вагона его племянник), Ухенберг обнаружил нечто, глубоко его поразившее.

Если верить акту о конфискации, дати­рованному 16 марта, в вагоне перевозили: 500 пачек спичек и 554 отдельных коробки, 31 разбитую коробку, 122 пачки большого и 14 пачек малого размера цикория-ванили, 240 колод русских и 463 колоды германс­ких игральных карт, 73/4 фунта русского чая, 121/2 фунта чая плиточного, 46 пачек шнур­ков для ботинок по 72 пары, всего 3312 пар, 5 пачек клозетной бумаги, около 3 фунтов сахарного песка, около 3 фунтов кофе, свёр­ток с сушёными овощами — около фунта, 12 пачек сахарина, 80 фунтов германского кофе-суррогата, 1/4 фунта солодового кофе, 3 больших банки томата, банку казённых консервов, 15 бутылочек искусственного мё­да, 2 коробки сливочных конфет, 5 фуражек, 26 полубутылок коньяка, одну полубутылку зубровки, 447 бутылок шампанского (разби­то 4), 25 бутылок красного вина, 43 бутылки коньяка, около 60 фунтов сливочного мас­ла, 7 свёртков с мукой, крупным горохом и жжёным ячменём для кофе (1). Думается, со­держимое вагона способно поразить разма­хом не только живших в голодном 1919-м, но и наших современников.

Интересно, что нормы вывоза из Советс­кой Латвии в РСФСР тогда составляли фунт сахара, 5 фунтов мяса, 3 фунта масла, 10 фун­тов хлеба или 7 фунтов муки, 1/8 фунта чая, 1/2 фунта какао. Также разрешалось выво­зить одежду — пальто или шубу, 3 костюма, 6 комплектов белья, 2 пары обуви, 3 шляпы и 4 галстука. Между прочим, вывозимая одеж­да должна была быть ношеной. Женщинам разрешалось провозить 3 лифчика. Книги можно было вывозить только по специаль­ному разрешению. Вывоз мебели и нешитой материи был запрещён. Впрочем, едущие по служебным делам могли брать с собой боль­ше товаров в соответствии с мандатом (2).

Обнаруженное было конфисковано и доставлено в кладовую при комендантской части штаба армии Советской Латвии, но акт об этом составлен только через три дня пос­ле обыска и конфискации. В этом докумен­те по причинам, вероятно, известным только работникам РВС армии Советской Латвии, не были указаны 1000 сигар (впрочем, в одном из документов говорилось, что они не были изъяты (3), но по каким причинам — не указа­но). Также первоначально указывалось, что в вагоне везли 12 ящиков спиртного. Весь ли провозившийся алкоголь был перечис­лен в акте при счёте не по ящикам, а по бутылкам — опять-таки неизвестно.

Началось расследование. Эрнест Вацетис и Исаев обвинялись «в незаконном провозе ненормированных предметов со спекулятив­ной целью» (4), поскольку документов на право вывоза всего этого богатства у них не оказа­лось. Чтобы избежать суровой ответствен­ности за спекуляцию, оба фигуранта дела перешли в наступление, упирая в том числе на свои связи на самом верху советского во­енного руководства.

Уже в день обыска Исаев отправил теле­графную жалобу председателю РВС армии Советской Латвии К.Х.Данишевскому, в которой указал, что при обыске у него исчез красный бумажник с 7300 рублями казён­ных денег и две секретных бумаги доклада по командировке главкому Вацетису (5). «Пострадавшие» жаловались на «повальный» обыск и конфискацию, причём даже пыта­лись дать законное объяснение наличию у них перевозившихся запасов. В частности, утверждалось, что вино они везли для про­филактики эпидемий в Серпухове, где рас­полагался Полевой штаб РВСР, масло покупалось совершенно открыто в присутствии милиции по пути. В одном из документов прямо говорилось, что это были «припасы, купленные при совершенно свободной тор­говле и для законных потребностей» (6). Более того, Вацетис и Исаев требовали всё изъятое доставить в Серпухов (7).

Эти заявления явно противоречили про­исходившему при обыске, когда пассажиры отказывались от вещей (8), «никто вообще не назывался хозяином вещей, которые с целью утайки от контроля были запрятаны под мат­расами, запакованы на дне ящиков, корзин и т. д.» (9). По одной из версий, при обыске и вскрытии купе Исаева присутствовал только Вацетис. Самого Исаева не было, бумажник его при этом не был похищен. Никаких заяв­лений о незаконности действий властей не­посредственно при обыске сделано не было. Несколько очевидцев утверждали, что Ваце­тис при обыске в купе Исаева тоже не при­сутствовал (10). То же подтверждал и он сам (11).

Вацетис и Исаев путались в показаниях: то заявляли, что продукты и товары нуж­ны были для питания служащих поезда, то для солдатской лавочки 5-го Латышского стрелкового полка, располагавшегося в Серпухове для охраны Полевого штаба. При этом не упоминалось ни про мешок шнурков, ни про корзину с карточными ко­лодами. Позднее утверждалось, что карты приобрёл для своих нужд проводник (12).

17 апреля по этому делу был допрошен Исаев. Он показал: «Я был командирован Главкомом Вацетисом в Ригу 4/III в ваго­не, предоставленный (так в документе. — А. Г.) мне № 528 и платформа с автомобилем. В Ригу я прибыл 8 или 9 марта по выполне­нии определённых военных заданий. В Риге пробыл 3 дня мой вагон с Э. Вацетисом, адъ­ютант Главком [а], т. Вал[ь]тер, 4 чел. охраны, 2 шофёра и 2 проводники, кроме этих людей в вагоне ехал заведывающ[ий] хозяйст[вом] 5 полка Лапшевский и с ним несколько че­ловек, ехали с согласия Главкома. Вагон со всем[и], кроме меня, двинулся из Риги 12/III и остановился по приезде в Двинск на одни сутки, дожидаясь моего приезда, я же задер­жался в Риге делами службы.

По приезде в Двинск мне доложили, что в вагоне № 528 был обыск и отобрано всё при­надлежащее ехавшим.

Из всего отобранного мне принадлежали 37 фунтов масла — куплено для поезда Глав­кома и лежало у меня в купе, кроме того не оказалось в моём купе после обыска коро­бочки конфет в 1/4 фунта.

Из вещей, отобранных у меня, больше ничего не взято. Но не нашёл у себя в ку­пе по моём возвращении после обыска 7300 р. (семь тысяч триста рублей) в крас­ном бумажнике, в котором, кроме денег, были бумаги всякого рода (удостовер[ения], тел[еграфные?] квитанц[ии], фотогр[афия] отца), всё это: бумажник, документы и деньги в нём исчезли, безусловно, благодаря обыс­ку, кроме того, вместе с бумажником храни­лись секретные документы, которых также не оказалось. Должен указать, что за 6 часов до отправки вагона из Риги явился комвнутдел (13) (фамилию не знаю) и, обратившись к Э.Вацетису, заявил, что он должен осмотреть вагон. Вагон им был осмотрен и явившиеся сомне­ния в законности провозимых вещей им бы­ли разрешены совмест[ным] посещ[ением] с Э. Вацет[исом] продов[ольственного] отдела, после чего он, извинившись за беспокойство, не препятствовал движению вагона.

Косвенно я знаю, что вино, при­обретённое Э.Вацетисом через продовольст[венный] отдел г. Риги, пред­назначалось для поезда Главкома по слу­чаю распрост[ранения] эпидемии и помо­щи лечебным заведениям г. Серпухова.

Также знаю, что заведыв[ающий] хозяйст[вом] 5 полка тоже что-то закупил для солдатской лавки 5 полка.

По своём возвращении в купе вагона я нашёл картину сплошного хаоса — всё было, видимо, перерыто, как будто в каж­дой щели подозревался нелегальный груз, несмотря на то, что им категорически было указано оставить, в виду моего отсутствия, моё купе в покое» (14).

Председатель РВС армии Советской Лат­вии и председатель ревтрибунала республи­ки Данишевский секретно телеграфировал члену РВСР С. И.Аралову 7 апреля: «Пере­даю на Ваше усмотрение материал по пово­ду обыска в вагоне Исаева (здесь и далее — подчёркнуто красным карандашом, видимо, Араловым. — А. Г.). Ясно, что в данном слу­чае имеем дело с попыткой воспользоваться именем и поручением Главкома для приоб­ретения вещей, не подлежащих вывозу из Латвии, и вообще использовать положение в корыстных целях (со слова «попыткой» и до конца предложения подчёркнуто также и синим карандашом. — А. Г.). Говорить в данном случае, что шампанское и коньяк приобретены для борьбы с эпидемией смеш­но. Игральные карты и пр[очее], наверное (в старом значении этого слова — навер­няка. — А. Г.), не приобретались и для ла­вочки 5-го полка, и мне кажется, что во всем этом деле 5-й полк служит только ширмой. Вам лучше, чем кому бы то ни было известно, для чего и для кого предполагались вина, кто виновен в вывозе карт и прочего, это долж­но выяснить следствие. Не заслуживает вни­мания заявление Исаева и др[угих] о краже и грабежах при обыске. Обыск был произ­ведён только коммунистами под их личной ответственностью. Что бы вы им [ни] сдела­ли с этим делом, но Эрнест Иванович должен быть удалён из Серпухова. Ему не место око­ло Главкома. Всего хорошего» (15).

Эта телеграмма Данишевского вполне со­четается со следующим отрывком из письма главкома Вацетиса Ленину от 22 сентября 1919-го в период ареста первого: «Доможиров (16), приехав в Двинск, сказал, что туда же едет мой племянник и чуть не на место тов. Данишевского, бывшего там председателем реввоенсовета. Конечно, это вызвало целую бурю неудовольствия среди политических работников бывшей Армии Латвии и соот­ветствующие против меня шаги, т. е. интри­ги, вызвавшие на этой почве подозрения по моему адресу» (17). Таким образом, Карл Данишевский был последовательным противни­ком Эрнеста Вацетиса, а, возможно, также и его дяди. Главком, судя по его неопублико­ванным мемуарам, в свою очередь, с трудом терпел Данишевского и готов был взвалить на него вину, кажется, за всё — от разгуль­ной жизни и сдачи Риги в мае 1919 года до клеветы на главкома и троцкизма (18).

В защиту пострадавших ещё 19 мар­та выступил начальник Полевого штаба Ф. В. Костяев. 30 апреля на помощь пришёл и главком Вацетис, сообщивший председателю трибунала при РВСР Аралову, что культурные вина отпускались для санитарной части поез­да главкома по его приказу правительством

Советской Латвии безвозмездно (думается, не последнюю роль здесь играли личные связи Вацетиса и его латышское происхож­дение) для лечения тифа и испанки. Вацетис отметил, что в Риге всё было осмотрено и разрешено к вывозу. В Двинске же по рас­поряжению штаба армии Латвии на основа­нии предписания члена РВС армии Советской Латвии А.Э.Даумана вина были отобраны. Вацетис просил истребовать вина обратно (19). Рассмотрение дела затянулось до августа, оно шло параллельно с арестами в Полевом штабе в мае-июле и со следствием по «делу» Полевого штаба РВСР.

1 мая следствие во главе с военным следователем С.В.Пузицким было вынуж­дено констатировать, что закупки вина действительно шли для солдатской лавки 5-го полка и поезда главкома Вацетиса и не являлись спекуляцией. Возможно, это решение было вынесено под влиянием вмешательства главкома (20).

Что же с остальным конфискатом? Следователь подошёл к этому вопросу ос­новательно. В частности, 7 мая он навёл справки у врача Полевого штаба, являлись ли лечебным средством коньяк и шампанское (21). Врач сообщил, что коньяк полезен при слабости и упадке питания, а шампан­ское — при тяжёлых заболеваниях, где имелась сердечная слабость (22).

В итоге всё кончилось ничем. Уже 24 июня сам обыскивавший вагон Ухенберг был при­влечён к ответственности. 7 августа 1919 го­да ревтрибунал постановил, что при обыске им были нарушены элементарные правила, в результате чего виновных в злоупотреблени­ях обнаружить не удалось. Это было постав­лено ему на вид, а дело прекращено (23).

Бытовая сторона жизни военспецов в Советской России эпохи Гражданской войны оставалась неудовлетворительной, что и вело к подобным злоупотреблениям. Эта история не повлияла на положение главкома Вацетиса, с которым были тесно связаны фигуранты дела. Участь главко­ма, его племянника и генштабиста Иса­ева была предрешена в связи с «делом» Полевого штаба, в рамках которого все они были арестованы в июле 1919 года. На фоне ожесточённой борьбы группи­ровок в советском военно-политическом руководстве история с возможными, но труднодоказуемыми злоупотреблениями в окружении главкома оказалась не столь значимой и отошла на второй план.

 

Примечания

1. РГВА. Ф. 24380. Оп. 7. Д. 125. Л. 8.

2. Там же. Л. 57.

3. Там же. Л. 23.

4. Там же. Л. 1а.

5. Там же. Л. 13.

6. Там же. Л. 19 об.

7. Там же. Л. 20.

8. Там же. Л. 53 об.

9. Там же. Л. 23.

10. Там же. Л. 35 об., 37 об.

11. Там же. Л. 40.

12. Там же. Л. 60 об.

13. Комиссар внутренних дел. — А. Г.

14. РГВА. Ф. 24380. Оп. 7. Д. 125. Л. 41об.-42 об.

15. Там же. Л. 2-3.

16. Доможиров Николай Николаевич (31.10.1886-1922) — военный специалист РККА. Последнее звание в старой армии — капитан. Участник Первой мировой войны. Окончил ускоренные курсы 2-й очереди Николаевской военной академии (1917-1918). Начальник штаба Западного фронта (19.02-26.05.1919). В распоряжении начальника Полевого штаба РВСР. Арестован без предъявления обвинения (02/03.07-07.11.1919).

17. ГАРФ. Ф. Р-130. Оп. 3. Д. 144. Л. 3.

Публикацию документа см.: Жалобы арестованного Вацетиса. За что попал к чекистам главком из латышских стрелков? Публ. А. В. Ганина // Родина. 2011. № 2. С. 42-43.

18. РГВА. Ф. 39348. Оп. 1. Д. 13. Л. 4-5.

19. Там же. Ф. 24380. Оп. 7. Д. 125. Л. 44.

20. Там же. Л. 50 об.

21. Там же. Л. 52.

22. Там же. Л. 52 об.

23. Там же. Л. 68.