Латышские стрелки

«Совершенно секретное изобретение»: к вопросу о применении химического оружия в Гражданской войне в России.

2. Северо-Западный фронт и Прибалтика

НИКОЛАЙ ЗАЯЦ,

АЛЕКСАНДР БОБКОВ, кандидат химических наук

Северо-Западный фронт и Прибалтика

Северо-западный фронт был отчасти схож с Северным, так как на нем тоже большую роль играла интервенция, но не британская, а немецкая[1]. Причины, аналогичные обстановке на Севере, привели и использованию химического оружия, которым в избытке были снабжены немцы. В изданной литературе нам пока не попадалось использование химбоеприпасов со стороны войск Советской Латвии. Но зато существует немало примеров применения их фрайкорами. Речь шла не только о старых запасах – несмотря на запрет, производство его в Германии так полностью и не прекратилось. Так, по свидетельству одного рабочего в апреле 1919 г., на его заводе продолжали производство  гранат, газовых бомб и противогазов[2].

По всей видимости, первый крупный химобстрел был произведен немцами 12 апреля под Митавой (ныне – Елгава) при попытке сломать упорную оборону частей 3-й бригады 2-й сд. Хотя ими было выпущено более 300 снарядов с фосгеном, в целом атака не удалась – латыши были хорошо снабжены противогазами,к тому же распространению газов помешала сырая погода[3].Подробное описание этого эпизода оставил боец Рижского батальона Ф.Э.Крусткалн:

«Немцы, убедившись, что Коммунистический батальон прочно перекрыл все главные дороги на Ригу и что нас никаким огнем назад не сдвинуть, прибегли к отравляющим газам (фосгену), надеясь, что это им поможет. 10 или 12 апреля после полудня противник, бронепоезд которого незаметно под прикрытием лесочка подкрался к нашим позициям, открыл ураганный огонь из орудий бронепоезда и ближайших батарей снарядами с отравляющим газом, сначала по нашей передовой линии, а затем, перенеся волны артиллерийского огня в тыл, накрыл штаб батальона, санитарную часть и обоз, которые расположились в Ценаской корчме. Кое-кто из санитаров и обозных, для того чтобы избежать отравления, не одевая противогазных масок, бросился бежать по шоссе в направлении Олайне.

 В это время враг перенес огонь и вперед, а наши, спасаясь бегством, попали в новую газовую волну и отравились. Было несколько жертв, кое-кого доставили в Ригу, в госпиталь, в то же время стрелки, находившиеся на передовой линии, тотчас же после первого залпа надели противогазные маски и во время обстрела передовой вылезли даже перед окопами в сухую посеревшую траву и поэтому не понесли никаких потерь. Те же, которые находились у железнодорожного моста, надев противогазы, открыли огонь по амбразурам бронепоезда. Уже при выходе из Риги весь батальон был снабжен противогазами, которые весьма пригодились.

 Таким образом, большие надежды немцев, несмотря на великий шум, не оправдались. Когда после окончания газовой атаки мы, несколько разведчиков, прибыли с передовой в штаб батальона, то увидели, что здесь натворили немецкие снаряды. Все пространство вокруг Ценаской корчмы выглядело как перепаханное поле. На следующий день вся хвоя на соснах близ штаба батальона и у позиций стала бурой, как беличий хвост»[4].

Этот химобстрел был вполне в духе только что отгремевшей Первой Мировой войны и удивительно напоминал сражение под Ригой летом 1917 г. Тем не менее, он не остался без внимания. Вскоре в советских газетах появилось грозное обращение с целым списком немецких злодеяний. Среди них значилось и применение химического оружия.

Митава. Командующему германскими войсками

Близ Митавы по нашим войскам выпущено 300 химических снарядов. Передают, что согласно вашего приказа арестованы в качестве заложников под угрозой ареста 500 коммунистов, среди них 200 женщин и детей. В воскресенье, 13 апреля, ваш аэроплан обстрелял в Риге из пулеметов мирную похоронную процессию, среди участников которой оказались тяжело раненые. Мера жестокостей германского командования переполнена, и наши народные массы требуют принятия репрессивных мер в отношении местных представителей дворянства и буржуазии, и применения химических снарядов также и с нашей стороны. С большим трудом мне удалось приостановить исполнение этих требований, но я вынужден довести до вашего сведения, что при следующем вооруженном полете вашего аэроплана над Ригой, будут расстреляны не менее 25 представителей дворян, арестованных в качестве заложников, и что мы одновременно примем также меры против химических снарядов и других жестокостей ваших войск. О каких-либо переговорах не может быть и речи раньше, чем германское командование не изменит своей тактики. Если обстрел с аэроплана был произведен против желания командующего армией, то мы требуем примерного наказания.

Председатель советского правительства Латвии Стучка[5].

Однако эти угрозы не повлияли на немцев. Уже через два дня сообщалось, что «применение белыми ядовитых газов продолжается. Снова ими выпущено около 50 химических снарядов по нашему расположению»[6].

Не стеснялись  фрайкоры угрожать и латышским войскам Ульмана, с которыми они были «на ножах». По словам советской газеты, «бело-латышские газеты жалуются,  что белые, боясь ульмановцев, в районе Вендена применяют разрывные пули и ядовитые газы»[7].

22 мая Рига была занята. Немецкие войска продолжили продвижение на восток и север, однако союзники были уже против излишней самостоятельности немецких войск. В середине июня германское командование формально передало свои войска в состав ландесвера и теперь считались «латышскими». Это не помешало вскоре немецкому командующему фон дер Гольцу внезапно атаковать латышские части, формировавшиеся в Эстонии, которые были настроены против правительства Ульманиса. Отпор латышей был неожиданно серьезен – вскоре немцам пришлось признать свое поражение. Был повторен тот же прием «переподчинения». В середине сентября фон дер Гольц вошел в переговоры с авантюристом, полковником П.А.Бермондтом-Аваловым, который формировал «Западную Добровольческую армию» для борьбы с большевиками. По соглашению с ним немецкие солдаты переходили в армию П.А.Авалова как добровольцы в обмен на увеличенное жалование и земельные участки. 6 октября в состав ЗДА полностью вошла вся немецкая Железная дивизия. Эти войска были бы большой угрозой советскому Петрограду, особенно вместе с белогвардейской Северо-Западной армией, но вместо этого фон дер Гольц и П.А.Бермондт-Авалов договорились начать наступление на Ригу, чтобы установить диктатуру в Латвии. Наступление началась уже 8 октября. Вскоре немецко-русские «добровольцы» атаковали столицу Латвии: «8 октября около 10 часов утра над Ригой летали три немецко-русских аэроплана и сбросили бомбы в Рижском районе, начав этим военные действия. Одновременно на всем фронте неприятельские цепи напали на наши сторожевые посты. Отряды неприятельской кавалерии приблизились к нашим постам в районе Карлсбада, но были рассеяны с потерями для них. На шоссе Рига – Митава противник открыл сильный артиллерийский огонь по нашим окопам, поддержанный удушливыми газами. Нашим артиллерийским огнем уничтожены неприятельский бронепоезд и броневик; последний лежит во рву впереди наших окопов. В том же районе ружейным и пулеметным огнем уничтожены две немецко-русские роты. На остальном фронте ружейная перестрелка»[8].

Взять город с наскока не удалось, и бермондтовцы перешли к планомерной осаде Риги, которая продлилась в итоге целый месяц. Все это время несчастные жители провели под жестоким обстрелом и бомбардировкой с воздуха. При этом фрайкоры широко использовали химснаряды, а также газовые мины: «Стрельба носила беспорядочный характер, начиналась в разное время и поэтому никто не был уверен, где и когда человека, вышедшего из дому, может застигнуть смерть от разрыва снаряда. Было бы еще понятно, если бы бермондтовская артиллерия обстреливала те или иные стратегически важные районы и пункты, места или здания, казавшиеся чем-либо подозрительными, но бермондтовская артиллерия с одинаковым усердием обстреливала вокзалы и частные дома, правительственные здания и церкви, базары и больницы, музеи и скверы, сады и городские приюты. Что стрельба носила характер чистого озорства, можно видеть из того, что иногда по городу выпускались исключительно химические снаряды с удушливыми газами. В местах, где падали такие снаряды, воздух застилался диким черным дымом, отравляясь которым умирали находившиеся на улице люди и лошади. Там, где разрывались такие снаряды, камни мостовой и стены домов окрашивались светло-зеленой краской. Сколько было убитых, раненых и отравленных газами за все время бомбежки Риги точно сказать трудно, но во всяком случае, количество жертв бессистемного обстрела должно определяться сотнями»[9].Правда, официальные сообщения из Латвии о жертвах в Риге меньше на порядок: «до сих пострадали от бомбардировки Риги 45 мужчин, 19 женщин и 10 детей. Убитых зарегистрировано 16 мужчин, 4 женщины и 6 детей. Здесь же приняты в расчет те, кто был убит ядовитыми снарядами, а также легко раненые»[10]. Это показывает, что в доступных условиях Гражданской войны применение отравляющих средств даже в сравнительно широком объеме было малоэффективно.

Несмотря на все старания, взять Ригу армии Авалова так и не удалось. 3 ноября началось контрнаступление латышей. Фрайкоры были быстро разбиты. Вскоре они были разоружены и отправлены в Восточную Пруссию.

Что до соседнего Северо-Западного фронта (Петроградское направление), который занимался русской Северо-Западной армией Юденича, то там химические боеприпасы тоже применялись, хотя, видимо, и менее активно. Формировавшаяся вначале в Пскове, а с января 1919 г. – в Эстонии, она состояла из сравнительно небольшого и потрепанного ядра добровольцев. Начальство увеличивала военные силы медленно – а нужда была практически во всем. Отсутствие собственного тыла и промышленной базы практически целиком ставило армию в зависимость от снабжения британцами. Последние, на беду, совсем не спешили. На фоне этой бедности особенно контрастно смотрелся русский Либавский отряд, сформированный князем Ливеном при поддержке немцев и полностью снабженный германским оружием, формой и снаряжением. Он получил даже 100 противогазов[11]. Вид ливенцев, щеголявших в отличной немецкой форме и немецких касках с двуглавыми орлами, вызывал ропот в армии и сильно настроил ее против Англии, пробудив германофильские настроения. Эти настроения и планы осеннего наступления на Петроград побудили британцев обратить внимание на СЗА.

Хотя присланного обмундирования в итоге хватило далеко не всем, а часть его прибыла уже во время наступления, все же армия в целом была снабжена британским снаряжением. Естественно, по установленному штату шло снабжение и «противогазными масками» в расчете на возможность применения противником отравляющих веществ. Так, по сообщению штаба СЗА, 7 августа на французском пароходе «Жуазен» прибыло 10 тысяч противогазов, 16 гаубиц, 16 скорострельных орудий, 6000 снарядов и проч.[12]. С конца сентября, когда было окончились перевозки, бойцы СЗА начали массово получать противогазы, а в боекомплект их артиллерийских частей входят газовые снаряды. Поэтому можно с уверенностью сказать, что химические снаряды артиллеристы СЗА применяли далеко не единожды. Сведения об этом регулярно встречаются в советских сводках. Еще 5 июля РОСТа сообщала, что «при отступлении белых от деревни Малое Кикерино они пытались применить против нас удушливые газы», но они серьезного вреда не принесли из-за неблагоприятного ветра[13]. Через два месяца газеты писали, что «в Псковском и Лужском секторах продолжается борьба на тех же рубежах, но принимает более упорный характер, белые обстреливают наши позиции химическими снарядами, что говорит о близком расположении линии друг к другу»[14].

Один из подобных примеров также встречается в воспоминаниях штабс-капитана фон Зауэра, командира батареи в Ливенской дивизии, в части, посвященной октябрьскому наступлению на Петроград: «24 октября. 2-й взвод, под командой поручика Астапова, ушел в деревню Русская Капорская, для поддержки контрнаступление 1-го полка. 1-й взвод весь день обстреливал колонны, цепи и обоз противника в районе Рюмки–Аннино–Торики–Константиновка, выбив огнем красных из некоторых пунктов, отбив частичные атаки и рассеяв скопления. Вечером огнем взвода был прекращен ружейный и пулеметный огонь противника по разведчикам 3-го полка, без потерь поэтому произведших удачную разведку в районе Аннино – Никорово, где обнаружили пехоту, конницу, броневой автомобиль и обоз. В 22 часа взвод выпустил по деревне Аннино около 100 химических снарядов, благодаря чему, по показаниям пленных, убито, ранено и отравлено свыше ста человек и убит комиссар полка»[15].

Стоит упомянуть, что на вооружении батареи были только легкие 18-фунтовые пушки, поэтому эти химснаряды наверняка были слезоточивыми (по английской маркировке – SK) или фосгеновыми. Что до красных войск 7-й армии, то пока точно неизвестно, насколько часто они применяли отравляющие снаряды. Однако думается, вряд ли они собирались уступать в этом противнику. Во всяком случае, телеграмма британской военной миссии в Нарве от 8 сентября 1919 г. отмечает, что наступающие войска СЗА захватили несколько химснарядов у красных[16]. Это показывает, что свои химбоеприпасы у красного командования тоже были.

Остается также добавить, что воевавшие в Прибалтике латыши, литовцы и эстонцы также неоднократно применяли химические снаряды, хотя подобные случаи, встречающиеся в опубликованной литературе, довольно редки и лишены подробностей. Во всяком случае, оперативные сводки красных из Нарвы уже 25 февраля 1919 г. отмечали: «Установлено применение противником химических и бризантных снарядов»[17].

---

[1]См.: В.Сиполс. За кулисами иностранной интервенции в Латвии (1918-1920). М., 1959. С.123-132

[2] Miller D.H. My Diary at the Conference of Paris. New York, 1924-1926. т.XVIII. p.456-457. Приведено по: Кунина А.Е. Провал американских планов завоевания мирового господства в 1917-1920 гг. М., 1954. С.164

[3] История латышских стрелков (1915-1920). Под ред. Я.П.Крастыня. Рига: «Зинатне», 1972. С.393

[4]Ф.Э.Крусткалн. Воспоминания о боевом пути Рижского отдельного Коммунистического батальона в 1919-1920 // Латышские стрелки в борьбе за Советскую власть. Воспоминания и документы. Рига, 1962. С.241

[5] Северная Коммуна (Петроград). №90 (283). 25 апреля 1919 г.

[6] Там же. №92 (285). 27 апреля 1919 г.

[7]Красный север. Орган Исполкома Вологодского Совета. №51. 2 июля 1919 г.

[8]Н.Бережанский. П.Бермондт в Прибалтике в 1919 г. // Белая борьба на Северо-Западе. М., Центрполиграф, 2003. С.140

[9] Там же. С.160

[10] Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских депутатов. №254. 8 ноября 1919 г.

[11] Павел Лилленурм. Ливенцы. 1919-1920. Униформа, символика, снаряжение и вооружение //Цейхгауз, №5 (37), 2010. С.45

[12] Белая гвардия. №7. Белое движение на северо-западе России. М., «Посев», 2003. С.83

[13] Известия Петроградского Совета рабочих и Красноармейских депутатов. №150. 7 июля 1919 г.

[14] Там же. №216. 24 сентября 1919 г.

[15] Белая борьба на Северо-Западе России. Под ред. С.В.Волкова. М.: Центрполиграф, 2003. С.560. По информации П.Лилленурма, эти воспоминания очень неточны. В частности, поручик Астапов на самом деле был Астановым, а также сильно преувеличены потери красных. Советские оперативные сводки за 11-29 октября дают следующие потери 8-го полка (именно он, видимо, имеется в виду): 3 раненых командиров и политработников, красноармейцев – 17 убито, 99 ранено и контужено, 104 пропали без вести.

[16] Richard H. Ullman. Op. cit. p.182

[17] Северная Коммуна. №45 (238). 26 февраля 1919 г.